Где таится дьявол - [26]

Но до этого не дошло. Кампонари остался дома, потому что новая находка означала для комиссара далеко идущее открытие. Но всему свое время, и Кристену ещё предстояло пережить немало неожиданных сюрпризов.

В тот день он как никогда сожалел, что не стал пастором и был вынужден в такое чудесное утро тратить время в запущенных коридорах полицейского участка.

Кампонари уже сидел в приемной, уставившись в документ, только что переписанный набело, чтобы ублажить итальянских полицейских.

— Шеф, я положу вам на подпись рапорт насчет Буоначчини. Розыск в Самадене, Целлерине и Сале-Марни не дал результатов. Думаю, участок в Малойе тоже нам подаст информации, — доложил Кампонари, входя следом за Кристеном в его кабинет.

— Буоначчини… кто это? — без особого интереса спросил Кристен, у которого была своя точка зрения на итальянскую полицию.

— Какой-то тип, который перешел границу, забыв оставить дома ключи. Семья его ищет, потому что не может попасть в квартиру. Вот здесь документы, сравните с рапортом.

Кристен нехотя пробежал сообщение на итальянском языке, отметив мельком, что некий Аугусто Квинтино Буоначчини из Бри в Италии двенадцатого числа текущего месяца ушел из дома и на следующий день пересек итало-швейцарскую границу в Кампоколонье у Тараны. С того временно нем не было никаких известий. Он никому не сообщил, куда собрался, из дома взял только альпеншток. Таможенники в Кампоколонье прекрасно его знали, потому что в последние годы он неоднократно пересекал границу, чтобы предпринять попытки восхождения на северо-западную часть Бернинского хребта. Буоначчини был крепким парнем, входившим в число лучших альпинистов клуба «Адижелло».

— Послушайте, Кампонари, Буоначчини прибыл со стороны Тараны. Если он собирался добраться до Целлерины и Сале-Марни, то должен был преодолеть с полсотни километров. Пробовали искать его в Брозио, Альп-Гриоле, звонили на станцию Бернина?

— Это ни к чему, шеф, потому что итальянцы сами прошли всю трассу, и даже пешком. А Буоначчини ехал поездом.

— Значит, он где-то вышел.

— Я тоже так думаю.

— Вы не обижайтесь, но рапорт я не подпишу, пока он не будет полон. Поезда в Кампоколонью идут каждые два часа. Поезжайте туда, вечером вернетесь. Поспрашивайте в основном вокруг озера, — посоветовал Кристен, возвращая бумаги. Заодно он спросил Кампонари, послал ли тот запрос в британскую полицию и ещё один — по известному адресу в Лондон. Кампонари подтвердил, и Кристен занялся своими делами.

Резьба головки, которую он по ошибке прихватил из хижины Амелотти, казалась ему много тоньше, чем фигурки Исмея. Дерево, которым пользовался резчик — им, несомненно, был Вантер, — было твердое, слои располагались почти вертикально, да и черты лица не были рубленными, как у первой фигурки. Поверхность отшлифована и даже словно бы покрыта лаком. "Прекрасная работа, но к чему все это?" — подумал комиссар.

Швырнув в досаде маленький шедевр на широкий диван, он подошел к окну, чтобы прикрыть его. Где-то гремела музыка, бившая по нервам. Потянувшись, Кристен опустился в кресло, затрещавшее под его весом, и закрыл глаза, но не столько от усталости, сколько от желания унестись куда-нибудь из этого невеселого помещения.

Но тут же он снова вскочил и заходил по комнате. Сосредоточиться не удавалось. Походив по скрипучему полу взад-вперед, Кристен решил снова открыть окно. Черт с ней, с музыкой! Плюхнувшись на диван, он закрыл глаза и привольно раскинул руки. Что-то кольнуло его в палец. Ах, это та головка Нино… Но нет, её дерево гладкое и колоться не может…

Комиссар вскочил как ужаленный и уставился на вещицу, валявшуюся на диване. Так, значит, у этих головок есть и иное предназначение?

Присев к столу, он порылся в ящике и, достав отвертку, нацелил острие на основание фигурки.

При падении тонкая крышечка на основании отлетела. Видно было, что она держалась на воске, заполнявшем внутренность фигурки. Выковыривая отверткой кусок за куском, Кристен извлек всю восковую заливку, накрошив кучку матово блестевших обломков. Он попробовал размять некоторые из них. Постепенно воск размягчался под его пальцами, и ему становились понятными старания ночного визитера вернуть себе фигурку, изображавшую Исмея. Но почему незваный гость забыл об этой головке?

Еще раз взглянув на восковые комочки, комиссар отодвинул их в сторону, прикрыл крышкой коробки и что-то написал на листке своим корявым почерком. Его запись кончалась словами: "…как я и думал с самого начала. Тропа через Мортерачи, по леднику, через Молчащие скалы и перевал Грози всегда была маршрутом контрабандистов. Но я не верю, что случай с лопнувшим тросом, погубивший Элмера Ханта и Джулио Секки, как-то связан с моей находкой. Нет, в это я не могу поверить. Что-то подсказывает мне. Что причины всех этих событий лежат гораздо глубже. Энрико Амелотти — одна из этих причин, хотя теперь мне кажется, что в трагедии он играет второстепенную роль. Все внимание следует направить на цепочку Сандра Джулио — Хант — Немей — Амелотти. Разобраться в её хитросплетении — дело техники, верного подхода и правильной оценки известных фактов. Но боюсь, что мое открытие, указывающее на Амелотти, может отвлечь мысли от цели, ибо какое отношение имеет кучка бриллиантов, залитая воском в пустотелой деревянной фигурке, к трагедии лопнувшего троса?"