Где таится дьявол - [21]

— А теперь скажите мне, почему Вы это сделали?

Резкий, грубый голос комиссара потряс Сандру. Соскользнув с камней, она едва не рухнула в пропасть, где, вероятно, исчез и Исмей.

Ярость Кристена была сильна, но сильны были и его руки, которыми он подхватил Александру, помешав ей покончить с собой прыжком в ледяную бездну.

3.

— Можете быть свободны, Сандра, — сказал комиссар, выслушав её. Узнал он немного, поскольку Сандра замкнулась в угрюмом молчании, не в силах справиться с мыслями.

Всю ночь он не заглядывал ей в лицо и ужаснулся, когда ночная тьма сменилась сиянием утра. Лицо её стало неузнаваемым, это было лицо человека, лишенного и воли, и сил. Теодор Кристен и сам разрывался от тысячи противоречивых чувств, где преобладали ужас перед открывшейся действительностью и одновременно желание безжалостно покарать виновника этих жестоких преступлений. Но ещё сильнее было ощущение беспомощности и бессилия.

Думая о дьяволе Молчащих скал, Кристен постепенно поддавался влиянию фантастического, но убедительного суеверия. И не он один. Могильщик Амелотти давно уже прошел через это.

Комиссар кисло усмехнулся. Как низко он пал! Он, человек, который из нематериальных вещей верил лишь в справедливость, впал в суеверия! Впал, потому что перестал верить сам себе. С отвращением он взглянул на старика Амелотти, но в его презрительном взгляде было и ещё что-то. Какое-то любопытство, все возраставшее раз от раза. Нет, это лицо, испитое и застывшее в пьяном сне, не было лицом безумца с бессознательно искаженными чертами. Люди с нарушенной психикой проявляют свое состояние даже во сне. Но лицо могильщика, посиневшее от холода и опухшее до неузнаваемости, казалось, как ни удивительно, умиротворенным, а губы даже сложились в ехидную усмешку. Кристен не мог отвести взгляд.

— Шеф, — услышал он за спиной тихий голос Кампонари, — что с ним, собственно, произошло?

Кампонари, невысокий, ловкий итальянец, показал взглядом на лежащего, и Кристену пришлось его успокоить. Они коротко условились о дальнейших действиях. Когда могильщик придет в себя и будет в состоянии двигаться, Кампонари спустится вниз и приведет судью Бюргена и санитаров с носилками для Кемпа. Но сначала он позвонит в Понтрезину спасателям, чтобы объявили тревогу. Исмей, видимо разбился. Падение с высоты трехсот метров и удары о твердые выступы скал не могли кончиться иначе.

Даже солнце в то утро светило каким-то холодным светом. Только мозг Теодора Кристена перегрелся от лихорадочных мыслей.

Кампонари исчез внизу за пеленой легкой мглы. Сандра Секки сидела, опершись на валун и блуждая взглядом по горизонту; похоже было, что она не замечала комиссара, стоявшего перед ней. И молчала… Глаза её были широко раскрыты, но теперь Кристену показалось, что их взгляд погас и отупел, словно умер.

Этого взгляда Кристен не выдержал. Схватив женщину за плечо, он встряхнул её.

— Я слышала голос… голос издалека, из недр земли, с высоты небес, он звучал во мне… я была так далеко, а голос так ласков… и он повлек меня за собой. Иди уда, где Джулио, он ждет тебя, поговори с ним… ждет тебя… ждет меня…

Глаза Сандры закрылись.

— Это был голос Джулио. Не такой грубый, нежный, как когда-то… Иди сегодня вечером, выйди за час до заката будешь на леднике вовремя… будь там вовремя…

Сандра содрогнулась всем телом. Лоб, виски, все лицо окропил пот. Рукой она пыталась нащупать опору.

— Я пришла вовремя, но там был не Джулио, а дьявол Молчащих скал, я его видела: широкополая шляпа, широкий плащ и руки, ужасно длинные, и коготь, коготь!

Она задохнулась, стиснула руку Кристена, и это прикосновение вернуло её из страшного сна в не менее ужасную действительность.

Рассказ могильщика Амелотти казался Кристену таким же безумным: казалось, все здесь обезумели. Амелотти возвращался из Пошии и, устав, присел на тропинке, шедшей вдоль ледника. Посидел с полчаса, сколько точно — не помнил. Уже стемнело, когда он собрался тронуться дальше. Едва он поднялся, как его ударили по голове, скорее всего дубинкой. Он упал и понятия не имел, что было дальше.

В Пошии он немного выпил у знакомого таможенника, потом зашел в заведение старика Карботти, там добавил ещё пару стаканчиков, но отнюдь не был в стельку пьян, как показалось комиссару. Голова у него все ещё раскалывалась, но скорее от удара. Да, он назвал имя Сандры Секки, но не берется утверждать, что именно она его ударила. Вначале ему показалось, что она, — судя по фигуре и по движению руки, замахнувшейся на него.

От Сандры тоже не приходилось ожидать толкового ответа. Нужно было ждать, пока она успокоится. Комиссар просто расхаживал по поляне, усеянной валунами, и искал, сам не зная что. В руках он сжимал лист бумаги и ручку. Порой он останавливался и чертил на листе расположение валунов. Было похоже, что Кристен рисует план места происшествия. Потом он опять вернулся к Сандре и заговорил с ней, но поскольку та молчала, снова зашагал меж валунов. От них в этот момент было больше проку.

Неожиданно к нему подошел Амелотти. Говорил он все ещё хрипло и неразборчиво, но удивительно твердо.

— Я согрешил, Кристен, и зло. постигшее меня, — это благо, ибо послано Господом как искупление и кара.