Где сходятся ветки - [28]

Как раз в этот момент красавчик подошел к стойке и снял шлем, улыбнувшись своей люминаровой улыбкой – зубы я ему сразу вставил искусственные, чтобы не мучился. Виктория глумливо осклабилась. «Что-то не так?» – уточнил я. «Приятного отдыха». Несмотря на манерность Ури, которую никак не удавалось из него вытравить, мы больше походили на братьев, чем на гей-пару.

В маленькой комнате, где клубничный освежитель смешался с вонью сигарет, на столе ждало теплое сладкое шампанское, два фужера и тарелка почерневших фруктов. Убранство составляла большая двуспальная кровать с золотыми шишечками, телевизор на кронштейне под потолком, а также картина с пляжем, морем и кораблем у горизонта. Произведение было выдержано в ярких тропических цветах и представляло собой жемчужину китча, из тех, какие попадаются в подобных заповедных уголках. Вечерние облака раскинули павлиний хвост, холодеющий глаз закатного солнца неестественно ядовитого цвета пялился на девушку в красном купальнике, шедшую к воде. За опущенными жалюзи шумела дорога. По замыслу организаторов, всего этого влюбленным было бы достаточно, чтобы ощутить радость надвигающейся семейной жизни.

Пока Уриил молча раздевался, я удобно расположился у столика на лоснящемся стуле с обивкой в виде королевских лилий. Золотистой ящеркой выскользнул мой Самсон из ороговелой кожи комбинезона – его тело, закаленное тренировками, было прекрасно, я знаю каждый миллиметр этой смуглой оболочки. Эксфолиация сделала эпидермис гладким и эластичным, мышцы были хорошо проработаны, в отличие от оригинальных.

Я откупорил бутылку, закурил вишневую сигарету и забросил в ротовую полость кишмиш. Перед тем как закрыть дверь в ванную, Уриил пульнул в меня бесхитростным взглядом, и я вспомнил себя на детских фотографиях. То же щенячье сочетание доверчивости и застенчивости, то же ожидание чуда и бессознательное кокетство.

Малыш растет. Сейчас у него кризис семи лет – дети в это время проявляют замкнутость, раздражительность, чрезмерное внимание к внешнему виду. Неделю назад Ури потерялся, полтора дня не выходил на связь, раньше такого не было. После формального примирения молодой человек попросил денег на новые мотокостюмы, в чем ему было отказано. Я приготовил речь, которая могла бы размазать его по стенке. «Каждая следующая копия оказывается хуже предыдущей». «Я надеялся, из тебя выйдет мужчина». «Научись быть человеком, и я отпущу тебя на все четыре стороны…». Хорошо, что хватило мудрости не перегибать палку.

Уютно зашумел душ. Я проверил телефон, и на меня лавиной хлынули сообщения от охранной системы. Она предупреждала о перемещении двух объектов по территории, сопровождая сухую информации стоп-кадрами, полученными с тепловизионных камер. На черно-белых картинках были хорошо различимы Миша и Маша, которые, держась за руки, шли по аллее. Я ждал и боялся этого всю жизнь. Они долго плутали по внешнему периметру, пока не добрались до Центральной. Далее следовала раскадровка сцены скучного секса прямо на принтере, что сложно было не прочитать как символический ответ обиженной женщины. Памятуя фригидность Маши, мне было сложно в полной мере идентифицировать себя с исполнительницей женской роли в любительской пародии на испанский темперамент. Покончив с этим, Бонни и Клайд, Лелик и Болик, Чук и Гек нашли дорогой алкоголь в гримерной Варахиила, долго барахтались в бассейне Уриила, а потом чуть не разбили Будду Рафаила. Если по поводу истинных мотивов Машеньки я не сомневался, то вот скромняге-рамщику все-таки удалось меня удивить. Настя была лучшей, базовой, и первый репринт вышел ей под стать – краеугольный камень, поддерживавший здание: спокойный и честный. Как он смог пойти против того, что было ему предначертано, а главное, зачем? Утомившаяся парочка заснула в моей спальне на втором этаже с прекрасным видом на лес. Сейчас половина первого, и, скорее всего, они еще в лаборатории, дожидаются меня.

Вода в ванной выключилась, на пол лихо шлепнулась нога моего скакуна. Вот он со скрипом протер зеркальце, чтобы получше рассмотреть свою мордашку, и посушил волосы феном. За полупрозрачным стеклом мелькали очертания, и я поймал себя на мысли, что даже немного волнуюсь перед предстоящим объяснением. Наконец дверь открылась, из клубов пара явился он.

«У нас гости», – беззаботно произнес я, когда Уриил, отшвырнув полотенце на кровать, благоуханный и влажный, как букет пионов, подошел ко мне сзади, положил подбородок на плечо и заглянул в смартфон. «Кто это?» Его мокрые пряди щекотали мне шею. «Одна знакомая… мне надо кое о чем с тобой поговорить…»

Ури устало опустился на кровать, прищурил один глаз и посмотрел в щель жалюзи. Полосы фонарного света разлиновывали его тело: знал, как эффектно сесть, подлец. На гениталиях бриллиантовой россыпью искрились капельки воды. По нашей славной традиции в моем присутствии репринт был возбужден. Первобытное онемение, соблазнительная истома, отсутствие мысли делали его фигуру величественной, как в первый день творения. Я смотрел и не узнавал себя: крупный нос, расслабленные, красиво вылепленные губы, властная линия подбородка. Кто ты? Модель? Ангел? Идиот?