Где ночуют зебры? - [9]

И тут взгляд Сергея остановился на широко распахнутых глазах Маши, которая, закрыв ладонью рот, энергично показывала ему пальцем на светящееся табло на телефоне. Но было уже поздно. Сказав нечто вроде: «Извините, я думал, что вы серьезная контора…», несостоявшийся клиент повесил трубку.

Горностаев, весь красный, сидел перед Машей и от ужаса не мог вымолвить ни слова. Он понял, что оскорбил человека, попавшего в беду. Что начал играть в непозволительную игру с потенциальным клиентом, тем самым клиентом, о котором можно было лишь мечтать…

– Я записала его номер… 250-83-41, – Маша в знак утешения даже погладила Сергея по руке. – Ну не расстраивайся ты так…

Тут же раздался еще один звонок. Вот это уже был Никита.

– Салют! Докладываю! – орал он, словно боясь, что его не услышат. – Дронова нигде нет. Волосок порван, на нашем замке, Машка, несколько царапин. Так что успокойся, этому мужику ты не нужна. Он скорее всего домушник…

– Никита, а что это ты такой веселый? – спросила Маша и услышала:

– ОНИ ВЫСОХЛИ. И я вам их сейчас принесу.

Когда пришел Никита, держа под мышкой картонную коробку из-под обуви, Горностаев с помощью Интернета успел определить, кому принадлежит телефонный номер. И теперь Маша вписывала в блокнот фамилию, имя и отчество хозяина: Монастырский Алексей Константинович.

– Вот. – Никита, не понимая, насколько серьезно увлечены его друзья, принялся доставать и раскладывать прямо на полу белые, странно изогнутые «звезды», действительно напоминающие чьи-то следы. Причем довольно внушительных размеров. – Я уверен, что ты, Машка, ему уже все рассказала. Но я не обманщик и не сумасшедший. Это самые настоящие следы. И некоторые еще до сих пор сохранились… Хотя их очень мало, там же песок, дети…

– Возможно, ты прав, – сказал Сергей мягко, боясь обидеть Пузырька, – но сделаем следующим образом. Ты спрячешь эти отпечатки, а ночью, если тебе помере… точнее, если ты увидишь снова крокодила, сразу же звони мне и буди Машку…

– Машу, – поправила его та.

– Правильно, буди Машу. А еще лучше, сфотографируй крокодила.

И тут Никита понял, что он, мягко говоря, дурак. Ведь у него же на письменном столе лежал фотоаппарат, да к тому же с пленкой. «Ладно, в следующий раз вы у меня не так запоете…» – подумал он и принялся складывать свои трофеи обратно в коробку.

– А что это у вас такой кислый вид? – спросил он, чувствуя, что за время его отсутствия что-то произошло. – Дронов не звонил?

Горностаев рассказал ему о звонке, который они восприняли как его, Никитки, шутку.

– Ну вы даете, – развозмущался Пузырек. – Люди им звонят, а они над ними издеваются!

– Это я виновата, – сказала Маша. – Я Сережу еще утром разыграла примерно таким же образом, вот он и подумал, что у нас с тобой это наследственное. Розыгрыши, я имею в виду.

– И что же теперь будете делать? Узнали, чей телефон?

– Монастырского Алексея Константиновича.

– Алексея Константиновича? – Никита нахмурил лоб, потом сказал: – Я знаю одного такого… И вы все его знаете. Он же преподает в нашей школе французский. Мы-то все английский учим, а он ведет спецкурс для медицинского класса.

– Разве фамилия его Монастырский?

– А мы сейчас проверим, – и Маша живо взялась за трубку. – Я позвоню в школу и спрошу, это же так просто…

Маша никогда не упускала случая воспользоваться телефоном. Она любила звонить по каждому пустяку, чтобы только добиться своего. Так, к примеру, купив в кондитерской несвежий торт, она тотчас узнавала по справочной номер телефона магазина и звонила туда. Говорила в трубку все, что думает по поводу прогорклого масла или черствого бисквита, а потом, если возникало желание довести дело до конца, сама приезжала туда и меняла наполовину съеденный торт на свежий. Папа за это называл ее скандалисткой, а мама – глубоко принципиальной, цельной личностью.

В школе сказали, что «француза» действительно зовут Алексей Константинович, а фамилия его – Монастырский.

– Все очень просто, – заявила Маша. – Обращусь к нему по поводу французского языка. Скажу, что собираюсь с родителями эмигрировать во Францию, и даже, если понадобится, на самом деле буду брать у него уроки. Ну, как?

– Блеск! – угрюмо вздохнул Сергей. Он до сих пор не мог прийти в себя после своего прокола.

Раздался звонок в прихожей – это пришел Дронов. Вид у него был несчастный:

– Я его упустил, – он в отчаянии замотал головой. – Сначала этот долговязый черт вертелся вокруг твоего дома, Маша, как и я, впрочем… После чего он все-таки поднялся наверх и, судя по тому, что волосок был порван и замок поцарапан, он пытался открыть дверь. Но вот что удивительно: зачем он это делал, если на двух ваших дверях куча разных замков, причем довольно сложных. У меня создалось впечатление, будто он не то чтобы пытался вскрыть замок, а просто в порыве злости его поцарапал… Я на цыпочках поднялся за ним и следил за его движениями и выражением лица. Так ведет себя человек, который нечаянно захлопнул собственную дверь и не может попасть в квартиру. Он даже пнул вашу дверь ногой! Помните инженера Щукина из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова?

– Но что он мог оставить в нашей квартире? – удивилась Маша. – Никита тоже был недавно дома и видел царапины на замке. Я еще тогда подумала, зачем этот тип вообще прикасался к замку… Все это очень странно.