Где не светят звезды - [52]

Сама не зная зачем, даитьянка сжала левую руку в кулак, концентрируясь на циркулирующей по телу энергии. Дрожь пробежала по венам, и в ладони образовался сгусток тепла. Дафна резко разжала пальцы. На грани стеклянного кубика на полке появилась уродливая трещина. Вторая, третья… Осколки замерли на миг и, потеряв державшую их в невесомости силу, рухнули на дно куба.

Но ведь и «Книга Судеб» была всего лишь древней легендой когда-то. А Никк с Аней взяли и ее нашли.

— Я просмотрю документы, — пообещала Даф, поднявшись с софы. — Если найду что-то, сообщу.

Ничего больше не говоря, она направилась к выходу. Ладонь, вдруг лишившаяся дозы энергии, похолодела, и Даф сжала и разжала пальцы несколько раз, чтобы к ним прилила кровь. Знак анâтьи на коже проступил ярче. Интересно, Лир тоже почувствовал это? Узнал, что она использовала силу? И если узнал, подумал ли в эту самую секунду зачем?..

— Последний вопрос, — выпалила на одном дыхании Дафна, когда уже тянулась к дверной ручке. Остановившись, она повернулась к матери, которая опять склонилась над документами. — Вопрос как к матери, не как к члену совета старейшин.

«И как к тому, кого считаю своим лучшим другом», — добавила она мысленно, но не сказала.

Атея перестала листать бумаги, вся озабоченность с ее лица мгновенно куда-то исчезла, и взгляд приобрел родную для Дафны мягкость.

— Я уж думала, ты не спросишь, — улыбнулась она.

Даф прикусила губу, медля. Вернулась к софе и опять села, сложив на коленях руки. Вдох. Выдох. Вот, кажется, решимости достаточно.

— Мам, в тот день, когда мы вчетвером заявились на АмараВрати, ты ведь сразу узнала Лира? — спросила она. — Его глаза, ты узнала Тера в его глазах, мам, я видела. Как?

Не отрывая взгляда от дочери, Атея медленно подошла и опустилась рядом с ней на софу. Медовые глаза матери излучали любовь и… любопытство?

— А разве ты его не узнала? — она заботливо поправила выбившийся из-за уха Даф локон волос. — Так устроен наш мир, дорогая моя, он преображается в нечто прекрасное, загадочное и глубокое. Раскрывает неожиданные секреты, если мы начинаем уделять всего лишь чуточку больше внимания деталям. Секреты эти ждут нас, они хотят быть раскрыты, а человеческая душа… Хм, да и любая другая, является уникальным созданием. Глаза же — ее чистейшее зеркальное отражение.

Дафна промолчала, и Атея, чьи губы украсила еще более мечтательная улыбка, продолжала:

— В день, когда я встретила взгляд вашего с Никком отца, я знала, что буду любить его всю свою оставшуюся жизнь. Не думаю, что каждому повезло пережить подобное, но знаю точно, что тебе повезло.

— Да, но… — Даф сглотнула. — Я просто… Я запуталась, мам. Это так странно. Когда Лир рядом, я чувствую себя хорошо. Правильно. Точно как было с Тером. Может, ты права, я всегда это ощущала и именно поэтому подсознательно стремилась найти Лира, лишь думала, что ищу его из-за жажды мести, но… Каждый раз, когда я смотрю на Лира — действительно смотрю, мам, а не просто вижу — я вспоминаю злость и ненависть к Крейну. Порой они становятся сильнее меня, и тогда я уже не понимаю, каким из своих чувств доверять.

Точно сдаваясь, Даф опустила плечи. Атея задумалась, вокруг губ у нее собрались морщинки.

— Тогда задай себе один вопрос, Даф: знала ли ты Элеутерея по-настоящему? Знала ли ты каждый закоулок его сознания и его души? И можем ли мы вообще за одну лишь жизнь в совершенстве познать чужую душу?

«Можем ли?» — у Даф отчего-то на глазах навернулись слезы.

— Но я люблю его, мам, — прошептала она, чтобы голос не дрогнул. — В этом я не сомневаюсь, вера в него — единственное, что не вызывает у меня сомнений.

— Ох, детка… Любовь и вера — две абсолютно разные вещи. Не любовь губит нас, а безоговорочная вера в любимых.

Глава 15. Красивая ложь

Коридор окутывала тишина, а ровный, холодный свет звезд мерцал под ногами. «Звездный Храм», — так называли его Никк с Аней? Забавно.

«Нужно успеть, пока даитьянин не проснулся, — подумал Энриль. — И пока не вернулась Ивэйн».

За что он любил свой мир, так это за то, что в отличие от всех других измерений, тут он мог делать все, что пожелает, как пожелает и когда пожелает. Не утруждая себя прогулкой, Энриль подошел к стене, взмахнул рукой и, повинуясь ходу его мыслей, преграда рассеялась, точно ночной туман; впереди образовалась высокая арка, обрамленная белым узором.

Нехотя ловя образы в голове Никка, Энриль снова посмотрел на свои руки. Усмехнулся. И почему даитьянину казалось столь диким то, что кожа может быть синей? Энрилю нравился этот цвет — он сам его выбрал, сам создал. Синий, как дно морской пучины, где клубятся опасные, но оттого столь манящие, тайны.

Пройдя сквозь арку, Энриль оказался в зале с дверями. Точнее, Ивэйн всегда видела их как двери, ее напарник же предпочитал представлять бездонные порталы, вьющиеся, словно смерч изнутри.

Лишь один из порталов был спокоен, в нем не бушевал ураган, затягивающий все в себя, а наоборот, мирно, как в лесной долине, журчала вода. Энриль подошел, разглядывая собственное отражение. Да, синяя кожа и правда была прекрасна, и белые волосы, и глаза, только вот эта внешность никак не подходила для приключения, куда собирался похититель «Книги Судеб».