Где лучше? - [9]

- Ты уж разве совсем? - спросила с испугом Пелагея Прохоровна.

- Совсем. Кланяйся дяде и братьям… Там, на столе, я оставил хозяйке деньги за постой.

Последние слова Короваев говорил уже на дороге.

Пелагея Прохоровна остановилась в калитке и стала смотреть на Короваева, который, мерно и широко шагая, удалялся все дальше и дальше от нее и, наконец, скрылся в переулке.

Грустно сделалось Пелагее Прохоровне, голова ее отяжелела, слезы душили ее.

- Кто тут стоит? - крикнула грозно хозяйка с крыльца.

- Это я… - сказала, едва оправившись от испуга, Пелагея Прохоровна и заперла калитку.

- Чего ты тут торчишь?

- Товарища нашего проводила - Короваева.

- Как? Да он мне деньги не заплатил!

- Он на столе оставил… Будить тебя не хотел.

- Што меня будить, когда я всегда в это время встаю.

Хозяйка зажгла лучину и, удостоверившись, что на столе действительно лежат медные деньги, подобрала их.

В это время Горюнов проснулся и через минуту сел, спустив ноги с печки.

- Ушел? - спросил он с удивлением и полуиспугом.

- Ушел совсем, - сказала Пелагея Прохоровна.

- И хорошо сделал.

И Терентий Иваныч слез с печки.

Пелагея Прохоровна долго думала над словами дяди, но спросить его не решалась; однако он сам разрешил их, сказав хозяйке, что, разошедшись, они не будут мешать друг другу и сойдутся вместе там, где отыщут хорошее житье.

IV ГОРЮНОВЫ ПОСТУПАЮТ В РАБОЧИЕ НА ПРОМЫСЛА И ОПЯТЬ ВСТРЕЧАЮТСЯ С ПОЛЕСОВЩИКОМ

С рассветом Горюнов с племянниками вышли из постоялого дома. Горюнов сказал им, что надо искать квартиру, потому что в постоялом доме жить невыгодно, и нужно присмотреться к селу, которого они еще не знают. Пришли они на промысла; там работы были только в варницах, да и то половине рабочих нечего было делать, почему одни из рабочих отскабливали снег от дверей, другие починивали сапоги. От них они узнали, что работа бывает временно, и тогда народу требуется много; а в такое время, как теперь, работы едва хватает и на сельских жителей, потому что варницы не все пускают в ход в одно время.

- Вам лучше приделиться помесяшно, потому тогда все же какая-нибудь работа будет. Только надо смотрителю взятку дать, - советовали рабочие Горюновым.

- А сколько он положит жалованья?

- Да глядя по человеку, как понравится. Попытайтесь - может, он и примет… На него полоса приходит, ино время примет, в другое нет. Вон он у той варницы с саженью ходит.

Горюновы выждали, когда смотритель смерил поленницу, отпустил возчиков и пошел к насосу. Горюновы подошли к нему.

- Почтенный!.. - начал Горюнов.

Смотритель обернулся, оглядел Горюновых.

- Мы слышали, у тебя работы есть.

- Ну? - промычал сурово смотритель.

- Почем ты платишь в месяц?

- Это зависит от того, кто что делает и как делает. Только теперь на моих варницах полный комплект. Хотите даром?

- Кто же даром работает?!

- Ну, и убирайся…

И смотритель пошел.

Зол сделался Терентий Иваныч. Злило его то, что ему хвалили Моргуново, и вдруг там нельзя найти работы, а если есть, то за нее нужно платить.

Однако Горюнов решился сходить в квартиру смотрителя.

Смотритель жил недалеко от варниц и занимал целый дом в несколько комнат. Горюнов вошел в прихожую, где мальчик годов двенадцати чистил сапоги. Ему пришлось простоять часа два, до тех пор, пока смотритель не вышел в прихожую, затем чтобы надеть тулуп и идти.

- Мне бы по секрету надо поговорить с твоей милостью… - сказал Горюнов и сделал гримасу, которая вызвала улыбку смотрителя.

- У нас нет секретов.

- Видишь ли: я все могу делать, могу и за рабочими смотреть.

- Э! какую ты несешь песню. Да ты знаешь ли порядки-то наши?

- Долго ли узнать: я сам заводский человек, и учить меня нечево… Я и подарить в состоянии вашу милость, если должность будет хороша.

- Однако ты метишь-то ловко! Ну да ладно, приходи послезавтра и приноси двадцать пять рублей. Если найдется место - назначу, нет - подожди.

- А позволь спросить: сколько жалованья?

- Да жалованье казенное: есть и семьдесят два рубля в год, и пятьдесят четыре рубля, меньше тридцати шести нет.

Смотритель вышел, за ним вышел и Горюнов, думая, как это можно жить на такое жалованье. "Значит, воровать нужно, - думал Горюнов. - Но что воровать? В чем состоит та должность, за которую нужно дать смотрителю деньги? Если эта должность приносит большой доход от расчетов с рабочими - бог с ней… Лучше я на золотые тогда пойду прямо".

Два дня потом Горюновы присматривались к селу. Хлеб, мясо и прочие продукты были здесь дороже терентьевского; народ отличался от терентьевского большею плутоватостью, и здесь труднее было сбыть вещи вроде железа и чугуна. Квартиры Горюновы не находили, потому что сторонние дома были заняты семейными рабочими, а в порядочных домах, где жили небольшие семейства, просили дорого. Хозяйка же постоялого двора стала притеснять их за то, что они не стали брать у нее кушанье, и запросила вдруг за постой по пяти копеек с человека в сутки, без права пользования полатями и печкою, да и у нее в это время стояли возчики, которые, впрочем, только обогревались и скоро уезжали. Эти возчики были жители соседних селений, и дальше своего места они ничего не знали. Поэтому от них Горюнов ничего не мог узнать для себя полезного.