Где цветет омела - [12]

— Ваша работа… — Келл отпустил ее плечи и отступил на шаг, разглядывая ее с таким изумлением, будто у нее выросло две головы. — Какая работа?

— Которой я зарабатываю на жизнь, — терпеливо объяснила Бетти. — Я ухаживаю за дикими животными. Моя работа — подбирать раненых и осиротевших зверей и заботиться о них, пока они не смогут жить на воле.

— Я вам не верю.

— Я не прошу верить мне, — равнодушно сказала Бетти и пожала плечами. — Но это правда. Потому-то вы должны отпустить меня.

— Я не собираюсь отпускать вас.

— Тогда на вашей совести будет двадцать жизней, — проговорила Бетти. — Одна девушка присматривает за моими животными до понедельника. В понедельник, если я не вернусь, они начнут умирать от голода. Вы должны отпустить меня — или позволить мне позвонить кому-нибудь, чтобы кто-то приехал и присмотрел за ними. Это нужно сделать обязательно.

— Покажите опоссума. — Лицо Келла Халлама вытянулось от изумления, когда Бетти извлекла кожаную сумочку и приоткрыла ее. Из сумочки выглянула маленькая любопытная мордочка. — Вы… где вы только нашли его?

— Я вам говорю, я — хранитель дикой природы. — Бетти спрятала опоссума назад в сумку и решительно выдвинула подбородок. Крошка-опоссум на ее попечении. Ей нужна храбрость хотя бы для того, чтобы защитить его.

— Но вы же не возили его в своем багаже?

— Нет, — терпеливо согласилась Бетти. — Я носила его в сумочке на шее, как ношу сейчас.

— Но… — На лице Келла Халлама отразился сложный мыслительный процесс — он словно видел Бетти в свадебном наряде и обследовал ее дюйм за дюймом. Увиденное поразило его еще больше. — Вы носили его под платьем!

— Вы угадали, — сухо сказала Бетти и глубоко вздохнула. — Но, мистер Халлам… молочной смеси у меня только на один или два дня, и от меня зависят остальные животные на ферме. Если я не вернусь, они погибнут. Вы должны отпустить меня.

Лицо Келла Халлама окаменело. Он разглядывал Бетти, словно пытаясь понять, с каким существом имеет дело, — и его открытие ему не слишком понравилось.

— Я не собираюсь отпускать вас ради каких-то опоссумов, — сказал он наконец. — Хорошенькая история, но если вы все выдумали…

— Вы до сих пор думаете, что я лгу?

— А вы рассчитываете, что я поверю, будто вы носили животное под свадебным платьем? Что выходили замуж с опоссумом на шее? А что потом? Вы собирались отправиться в медовый месяц с опоссумом на поводке? Я знаю Лайла Мэйбери, леди, и, откровенно говоря, не верю вам. А как же остальные двадцать животных?

— Не планировалось никакого медового месяца, — спокойно сказала Бетти, все еще борясь со страхом. — Я должна была выйти замуж за Лайла, а потом отправиться домой.

Домой.

Почему это слово звучит так глухо? Словно дом принадлежит другому миру. Она посмотрела на мрачное, непроницаемое лицо Келла Халлама и почувствовала, что ее мир рушится. Ничего уже не останется прежним. Ничего.

— Итак, вы действительно выходили за Мэйбери ради денег? — настороженно спросил Хал-лам. — Все это делалось ради наследства?

— Именно так. — Бетти проглотила ком в горле. Невозможно сбежать от этого человека. Происходит нечто выше ее понимания, ясно только, что ее единственный шанс — в абсолютной честности. И в надежде, что этот человек более порядочен и честен, чем ее кузен.

Она посмотрела на Келла, и что-то встрепенулось в ней. Какое-то внутреннее чувство подсказывало, что, возможно… возможно, стоит попробовать.

— Могу я объяснить? — спокойно спросила она, и Келл Халлам кивнул. Он стоял перед ней как судья и двенадцать присяжных в одном лице, сложив на груди сильные жилистые руки, и его освещенное солнцем лицо выглядело твердым и рассудительным. Выжидательным. — У меня есть ферма… — нервно начала Бетти. Она зарылась пальцами ног в траву и ощутила, что земля дала ей немного сил. — Не такая, как эта. Крошечная, и я не владею ею. Арендую. После школы я закончила курсы ветеринарных медсестер, а потом работала как проклятая, пока не накопила денег на аренду. Там только двадцать акров, ферма очень миленькая. Я развожу кашмирских коз, чтобы оплачивать аренду.

— И?..

— И еще работаю хранителем диких животных, — с отчаянием проговорила Бетти. — Именно этим я всегда хотела заниматься. Это главное для меня. Люди приносят мне осиротевших и раненых животных, и я забочусь о них, лечу… Всякое попадается зверье. Коалы, валлаби, кенгуру, вомбаты. Сейчас у меня есть маленькая сумчатая летяга, которую скоро можно выпустить. Птицы тоже. Я ухаживаю за ними, потом провожу акклиматизацию, чтобы вернуть их на волю.

— А какое отношение это имеет ко мне? — Келл изо всех сил пытался показать незаинтересованность. Его хмурое лицо, однако, несколько смягчилось, и это придало Бетти немного смелости.

— У меня проблемы с изгородью, — с грустью сказала она. — Я думала, что она достаточно крепкая, но… шесть недель назад забралась пара диких собак и загрызла моих коз. Всех взрослых животных, которых я готовилась продать. Я развожу породистых коз, и каждая стоит не меньше пятисот долларов. Они загрызли пятьдесят коз, прежде чем я проснулась и прогнала их.

— Должно быть, они проделали существенную дыру в ваших доходах. — Слова Халлама были спокойным комментарием, и Бетти кивнула.