Где будет труп - [32]
— В прыщах, — подсказала Гарриет.
— Да, pardon, прыщах. Жиголо в прыщах — тоже неслыханно, вы понимаете. «Ну, — говорит управляющий, — можешь ходить немного с бородой, пока ты нам подходишь. Но если хочешь остаться, бороду убирай». Очень хорошо, Алексис приходит, танцует, и леди от него в восторге. Борода — это так благородно, так романтично, так необычно. Они едут большое расстояние специально, чтобы танцевать с бородатым. Мистер Грили говорит: «Хорошо. Я ошибался. Ты оставайся, и борода тоже пусть. Господи! Чего еще захотят эти леди? Может, бакенбардов? Антуан, — говорит он мне, — отрасти бакенбарды подлиннее и пойдешь нарасхват». Но я — нет! Господь не дал мне столько волос, чтобы отрастить бакенбарды.
— У Алексиса вообще была бритва?
— Откуда мне знать? Если он знал, что бритье делает прыщи, он, наверно, пробовал бриться, n’est-ce pas?[65]Но о бритве я ничего не знаю. Дафна, а ты знаешь?
— Я? Хорошенькое дело. Алексис моим кавалером не был. Но я спрошу у Лейлы Гарленд. Она должна знать.
— Sa maitresse[66], — объяснил Антуан. — Да, спроси у нее, Дафна. Очевидно, что это вопрос очень важный. Я не подумал об этом, mon dieu![67]
— Вы мне сообщили много интересного, — подытожила Гарриет. — Я вам весьма обязана. И буду обязана еще больше, если вы не станете упоминать о нашем разговоре, потому что тут газетные репортеры и так далее…
— О! Послушайте, мадемуазель, не стоит думать, что раз мы куклы, которых покупают и продают, то у нас нет ни глаз, ни ушей. Тот джентльмен, что прибыл утром, — думаете, мы не знаем, кто это? Этот лорд Питер, он такой знаменитый, разве он стал бы сюда приезжать из-за пустяка, hein?[68]И не просто так он беседует с вами и задает вопросы. Он не стал бы интересоваться танцором-иностранцем, который сгоряча перерезал себе горло. Нет. Но мы также умеем держать язык за зубами. Ma foi[69], если б не умели, мы бы давно потеряли работу, понимаете. Мы рассказываем все, что знаем, а леди, которая пишет romans-policiers[70], и лорд, который признанный connaisseur[71] загадок, ведут расследование. Но мы ничего не скажем. Это наша работа — ничего не говорить. Само собой разумеется.
— Верно, — подтвердила Хлоя. — Мы не выдадим. Да если и расскажем, ничего не будет. Полицейские нас спрашивали, конечно, но они ни единому слову не верят. Да они думают, что все из-за Лейлы Гарленд, точно говорю. Полиция всегда считает: если что-то случилось с парнем — значит, все дело в девушке.
— Но это, — добавил Антуан, — комплимент.
Глава VIII
Свидетельствует второй цирюльник
Гони-ка вон
Бахвала жалкого в его дрянной притон.
«Письмо из Геттингена»[72]
Находясь в отличном настроении благодаря плотному завтраку и хорошей погоде, Уимзи мирно прогуливался по стриженому газону стэмфордской гостиницы «Георг». Время от времени он останавливался — то вдохнуть запах алой розы, то полюбоваться огромной старой глицинией, раскинувшей кружевные усики по серой каменной стене. Он решил встретиться с полковником Белфриджем в одиннадцать часов. К тому времени они оба успеют переварить завтрак и будут готовы к капельке чего-нибудь раскрепощающего. Уимзи грела мысль, что он нащупал отличную, трудную, сочную задачу, которую можно решать в приятных условиях. Он закурил добрую трубку. Жизнь казалась прекрасной.
В десять минут двенадцатого жизнь казалась чуть менее прекрасной. Полковник Белфридж выглядел так, будто его нарисовал Генри Бейтмен[73] в минуту особенно буйного вдохновения, и был в ярости. Ему представлялось, что идти и допрашивать чьего-то цирюльника, грррр, о чьих-то личных вещах недостойно джентльмена. Его возмутил намек на то, что кто-то может быть замешан, грррр, в смерти треклятого даго, рррр, на таком-растаком занюханном курорте вроде Уилверкомба. Уимзи должно быть стыдно, рррр-гав! лезть в дела полиции, черт побери, сэр! Если полиция ничего не смыслит в собственных чертовых делах, зачем мы платим налоги, скажите мне, сэр!
Уимзи извинился за беспокойство, причиненное полковнику Белфриджу, и возразил, что джентльмену нужно иметь какое-то хобби.
Полковник сообщил, что подходящие развлечения для джентльмена — это гольф или, гррр, разведение спаниелей.
Уимзи объяснил, что немного работал в разведке во время войны и вроде как пристрастился к этому занятию.
Полковник моментально проглотил наживку, вдоль и поперек изучил личное дело Уимзи, обнаружил, что у них немало общих военных воспоминаний, и вскоре уже вел своего гостя через садик по дорожке, обсаженной анютиными глазками, чтобы показать ему помет щенков.
— Дорогой мой мальчик, — говорил полковник Белфридж, — я буду просто счастлив, если смогу чем-нибудь вам помочь. Вы ведь не торопитесь? Останьтесь на ланч, а после мы с вами все обсудим. МЭЙБЛ! — зычно проорал он.
