Газпром - [25]

– Газпром политически поддержал Примакова и Лужкова и активно играл против нас, – вспоминает сейчас Александр Волошин. – Они были уверены в том, что в Кремле уже все кончено. И Рем Иваныч реально считал, что Кремль уже все проиграл. Вступать в открытый конфликт он, конечно, боялся но, но Газпром серьезно ставил на них деньгами. Рем Иваныч хитрил.

Рем Вяхирев начал очередную для себя схватку с правительством. Причем, даже не предполагая, что это – главная схватка его жизни.

Первым его ходом была дерзкая пресс-конференция.

– Я работаю председателем правления и буду работать, пока не закончится срок, – так начал он. Потом он перешел к трастовому договору, сказав, что «глупей бумаги не встречал» и пообещал «подарить любому» возможность голосовать госпакетом акций компании. А про министра Калюжного он высокомерно сказал, что такого не знает.

Почти одновременно глава Газпрома, будто бы пародируя действия Бориса Ельцина, который никак не мог подобрать себе преемника, назвал имя своего потенциального сменщика: им стал его многолетний первый зам Вячеслав Шеремет.

Первое лобовое столкновение Кремля и Газпрома случилось на собрании акционеров 30 июня, на котором должны были избрать новый совет директоров. Накануне премьер-министр Сергей Степашин и глава президентской администрации Александр Волошин вдвоем приехали к Рему Вяхиреву в офис Газпрома на улице Наметкина. Визита такого уровня прежде не удостаивался руководитель ни одной компании. Степашин договорился с Вяхиревым о списке избираемых членов совета директоров: он попросил Вяхирева, чтобы было избрано не четыре, как раньше, а пять представителей государства. Он говорил, что поскольку государству принадлежит 37,4 % акций Газпрома, то соответствующее количество мест в совете директоров примерно равно 4,7. Кроме того, они рекомендовали избрать председателем совета директоров Виктора Черномырдина.

То, что Кремль сделал ставку на экс-премьера, вовсе неудивительно. Он, в отличие от Вяхирева, никогда не симпатизировал Примакову и Лужкову. Более того, он никогда не смог бы простить этой паре то, что они оттерли его от премьерства и президентства. Поэтому Черномырдин должен был стать троянским конем – бороться против Примакова-Лужкова изнутри Газпрома.

Разговор Волошина, Степашина и Вяхирева был долгим. Однако на следующий день собрание акционеров решило по-своему – в совет директоров по-прежнему вошли четыре представителя государства. Но председателем совета директоров был избран именно Черномырдин.

Степашин был готов простить Вяхиреву эту вольность, но Волошин был в ярости и стал убеждать премьер-министра «не утираться и не позволять так с собой поступать». Волошин уверял, что если Газпром прямо перед выборами станет настолько независим, – это будет очень опасно. А Степашин считал, что не стоит перед выборами увеличивать напряжение лишним конфликтом с Газпромом.

– Ты как премьер дал указание, кого надо избрать. А они их выкинули! Кто это сделал? Рем Иваныч сам взял и решил. Теперь нужно все исправить. Собрать чрезвычайное собрание, переизбрать совет, – горячился Волошин.

– Но это ведь такая крупная компания… А как рынок прореагирует? – колебался Степашин.

– Тебе наплевали в лицо! Давай, назначай совещание, зови Вяхирева и никаких разговоров.

Степашин покорно собрал у себя совещание. Как только все расселись по местам, слово по-хозяйски взял Рем Вяхирев. Он с порога заявил, что знает, зачем всех собрали – все из-за того, что «кое-кто не доволен избранным советом директоров». Но на самом деле, уверял он, ничего страшного не произошло, государство и Газпром всегда были заодно и никуда друг от друга не денутся, а откуда берутся какие-то обвинения – ему неясно.

Степашин кивал, говорил, что Вяхирев, бесспорно, прав, что в правительстве все понимают: Газпром – компания серьезная, и спешить с выводами не надо, но нужно в перспективе сделать выводы и потом исправиться.

После этого слово взял Волошин и довольно резко объяснил, что Газпром должен провести собрание акционеров и переизбрать совет директоров. И пошел к выходу. Когда Волошин был уже в дверях, Степашин закрыл заседание словами: «И все-таки Александр Стальевич прав».

Эта история стала роковой – но не для Вяхирева, а для Степашина. Его шансы заслужить право стать преемником таяли на глазах.

В промежутке между избранием первого и второго советов директоров летом 1999 года развернулась открытая борьба между Газпромом и Кремлем. Газпром объявил, что его убытки за прошлый год составили 1,8 миллиарда долларов, поэтому никаких дивидендов своим акционерам, в том числе и государству, он платить не будет. Это означало отказ в финансировании операции «Преемник», проводимой Кремлем, и еще это означало, что Газпром может поддерживать любого кандидата по своему усмотрению.

Одновременно на НТВ (акционерами которого были Гусинский и Газпром) с каждым днем усиливалась критика Кремля и поддержка Лужкова и Примакова. В Кремле требовали, чтобы Газпром как крупный акционер и кредитор НТВ повлиял на телекомпанию – пусть та прекратит резкую критику Кремля. Но Вяхирев и палец о палец не ударил.