Газетная утка - [27]

Разумеется, в этом месте по законам жанра мы должны были слиться с героем в пламенном поцелуе. Я подставила Евгению губы, предвкушая невыразимое наслаждение, и тут… Тут он залепил мне звонкую пощечину! Я вскрикнула… и открыла глаза.

– …Господи, Олюшка! Фу ты, слава Богу!

Прямо надо мной склонилось бледное встревоженное лицо Полины. Она с облегчением шлепнула меня по другой щеке, хотя я ее не подставляла.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая?

– Хуже некуда! – честно призналась я. – А где этот гад?

– Ка… какой? Ты видела убийцу?!

Я думала, мою сестренку хватит сердечный удар: так она разволновалась.

– Какого еще убийцу, что ты, Поля! Я говорю про Кольцова. Он хотел меня поцеловать, а вместо этого съездил по физиономии, негодяй!

– Тьфу ты! Идиотство какое.

Тяжело дыша, Полина схватилась за сердце.

– Так тебе и надо, дурочка!

– Почему это «так и надо»? – обиженно возразила я. – Почему так и надо?! Неужели твоя родная сестра заслуживает…

– Хорошей порки она заслуживает – вот чего! Одни глупости на уме. Ольга, ты в самом деле «ку-ку», или прикидываешься?! Бабанского грохнули, а тебе приспичило падать в обморок рядом с трупом!

– Рядом… с кем?!

Совершенно позабыв о том, что недавно упавшим в обморок не рекомендуются резкие движения, я вскочила на ноги – и тут увидела в двух шагах от себя скрючившееся тело журналиста с дыркой в голове. В глазах потемнело, и я, тихо охнув, стала снова оседать на пол.

– Нет уж, хватит, дорогая моя! Черта с два!

Полина Андреевна подхватила меня подмышки и, энергично встряхнув, не дала уплыть обратно в мир грез.

– Вот сейчас приедем домой – и там падай себе в обморок сколько влезет, хоть всю ночь проваляйся! А то я с тобой до утра отсюда не выберусь.

Сжавшись в комочек у двери, я тихо поскуливала от ужаса, не в силах отвести глаз от жуткой картины преступления. У меня было такое чувство, что все случившееся до и после моего обморока случилось не со мной, и я наблюдаю за происходящим как бы со стороны. Собственно, я и наблюдала со стороны – я имею в виду, за Полиной, которая деловито, по всем правилам детективных романов осматривала место преступления.

Вот она достала из кармана носовой платок и авторучку и, с величайшей осторожностью просунув ее в дуло пистолета, исследовала орудие убийства. Покрутила головой, пощелкала языком, даже понюхала пистолет! Потом аккуратно положила его на то самое место, где он лежал раньше, и… сама легла животом на палас! Вернее, не просто легла, а припала к нему щекой, стала разглядывать жесткие ворсинки на свет и щупать их ладонями. Это было так удивительно, что даже я перестала трястись и подвывать.

– Поля, тебе плохо?!

– Погоди, погоди…

Не обращая на меня внимания, Полина Андреевна наскребла на ковре маленькую кучку каких-то не то пылинок, не то песчинок и только тогда вскочила с пола. Метнувшись к телу Бабанского, все тем же носовым платком приподняла одну за другой подошвы его ботинок и внимательно изучила рисунок на них. Напрочь забыв про собственные страхи и боли, я наблюдала за сестрой со все возрастающим смешанным чувством тревоги и сострадания.

Пробормотав «любопытно, любопытно», Полина опрометью пробежала мимо меня со своим платком в переднюю и принялась перетряхивать обувь на полочке. Обуви там оказалось немного – пары две или три, так что с этим она покончила довольно быстро. Вернувшись в комнату в каком-то непонятном возбуждении, сестра повернулась ко мне и скомандовала:

– Гони свою косметичку, быстренько! И пакетик.

– Какой еще пакетик? – Я машинально нащупала на диване свою сумку.

– Обыкновенный, целлофановый. Я знаю, у тебя вечно их полно в сумке.

Я поджала губы.

– Полина, может, все-таки объяснишь, в чем дело? Что ты там нашла на ковре?

– Честно говоря, еще сама не знаю. Но это может нам пригодиться.

– Да что «это», что?!

– Не мешай. Лучше займись своим делом: обнюхай квартиру. Может, учуешь флюиды киллера, или найдешь клочок его ауры… Впрочем, нет: лучше стой на месте, а то наставишь везде своих пальчиков!

Одновременно с этой убийственно насмешливой речью сестра вытащила из моего любимого косметического набора мягкую кисточку для нанесения румян, опустилась на колени и этой самой кисточкой стала собирать в пакетик красноватую пыль с ковра. Когда она закончила, вид у Полины Андреевны был такой значительный, точно в нее вселился дух Шерлока Холмса.

– Вот! – Она щелкнула пальцем по пакетику с «вещдоком». – Ты спрашиваешь, что это? Я очень надеюсь, моя дорогая сестренка, что в этом пакетике – след убийцы!

– Что-о?!

– Впрочем, может быть, это самая обыкновенная лажа. А теперь нам пора отсюда сматываться, и поскорее! Но прежде чем мы уйдем, ты должна вспомнить, к чему прикасалась в этой квартире, и все аккуратненько протереть. Вот тебе платок, действуй. Свои отпечатки я уже уничтожила.

Задание не было таким уж трудным, поэтому я покончила с ним в два счета. Ведь с той самой минуты, как Полина отважно углубилась в квартиру Бабанского, и до того момента, когда я лишилась чувств, я практически ничего здесь не трогала! Сначала стояла столбом в дверях, принюхиваясь и прислушиваясь к стуку собственного сердца, потом, все так же сжавшись в комочек от страха, сделала несколько шагов вперед – вот и все.