Газетная утка - [17]

– Я же тебе русским языком сказала: ничего без меня не предпринимай, жди меня, приду – все обсудим. Так нет! Захотела быть самой умной: потащилась к этому Бабанскому и все испортила. Обязательно надо разбить себе лоб – скажи спасибо, что хотя бы в переносном смысле! А этот парень мог бы тебе и в буквальном навешать за твое любопытство. И был бы, между прочим, прав!

– Ну конечно: у тебя любой прав, кто сделает гадость твоей родной сестре!

Ольга театральным жестом швырнула в мусорку пустую бутылку из-под коньяка, которую мечтательно вертела в руках, и, утвердив на столе оба локтя, с вызовом уставилась на меня.

– Только ничего бы он мне не навешал, как бы тебе того ни хотелось, сестренка. Кишка тонка! Этот Артем Юрьевич – даром что нахал и грубиян! – сам был напуган до смерти. Точно тебе говорю!

– Это я уже слышала. И кто же его так напугал, интересно знать? Уж не ты ли?

– Нет, конечно. Не передергивай, пожалуйста! Но моя заслуга в этом тоже есть: я так запудрила Бабанскому мозги, что он вышел из себя и сболтнул лишнее.

Я покачала головой.

– Ох, как я его понимаю, беднягу! Ведь он впервые имел дело с тобой. Могу себе представить, как ты его обложила, точно волка флажками…

– Да какой там волк – скорее, зайчишка! Говорю же тебе, Поля: на хищника Господин Бабанский не тянет. Я бы сравнила его с длинноухим хвастливым кроликом, который почуял приближение охотника и сразу подрастерял всю свою спесь. Ой, у меня просто руки чешутся поставить этого «Бэби» на место, а ты до сих не сказала, согласна работать или нет! Представляю, как у него вытянется рожа, когда результаты нашего расследования станут достоянием гласности…

С первых же слов Олиного рассказа я поняла, что друг мертвого «барабанщика» не пробудил в ней симпатий. Ну что ж: хотя я и спустила на Ольгу Андреевну собак, однако впечатления моего психолога – это тоже результат. Определенная ступенька в расследовании… на которое я, черт возьми, еще не дала своего согласия!

Надо бы – ох, надо бы! – примерно наказать сестренку за самодеятельность и поставить жирный крест на «деле Уткина». Тем более что «дело» это, насколько я поняла из короткого разговора со старшим следователем УВД Овсянниковым, может выйти таким боком, что мало не покажется…

– Ты это серьезно – про охотника? – задумчиво проговорила я.

– Понимаешь… – Ольга вытащила пробку из графина, в котором еще недавно была домашняя наливка, поднесла сосуд к носу и, втянув воздух, блаженно зажмурилась. – Какое все-таки чудо – бабушкина наливочка! И когда только новая поспеет?… Понимаешь, Поля, что Бабанский упомянул про «пулю в лоб», имея в виду вполне конкретную угрозу – а не просто так, ради красного словца. Дело даже не в конкретных словах. Дело в его «ужимках и прыжках», в его испуганных глазах, в истерике, в которую этот тип впал ни с того ни с сего… Дело в самой обстановке, в ауре! От Бабанского исходили флюиды страха, тревоги, неуверенности – вот тут я не могла обмануться, Поленька. Ты меня понимаешь?

– Опять ты со своей паранормальной терминологией, Ольга! Нет уж, уволь: флюиды не по моей части. Ты мне дай лучше факты, а там уж я тебе скажу – понимаю или нет.

Подавив тяжелый вздох, сестра начала излагать мне содержание своего разговора с Бабанским. В результате мой деловой блокнот пополнился еще одной исписанной страничкой, а моя голова – целым роем мыслей.

Пожалуй, Ольга Андреевна с ее «флюидами» и «аурами» – тьфу! – попала в точку. Артем Бабанский в самом деле боялся. Потому что ему было чего бояться!

– Ладно, разминка закончена, сестренка. – Я захлопнула блокнотик. – Пора заняться серьезным делом.

– Ура! Так ты согласна, Поленька? Я знала, знала!

Стараясь сохранить лицо «старшего партнера» в строгости, я стряхнула Ольгу со своей шеи.

– Прекрати это ребячество! Я сказала – «серьезным делом», моя дорогая. А дело Уткина может оказаться гораздо серьезнее, чем ты себе представляешь!

Теперь пришел мой черед рассказывать – то, что мне удалось узнать от Жоры Овсянникова. Правда, вытянуть из него удалось немногое – да и то под слишком высокие «проценты»… И однако, из того, что я с таким трудом наскребла по сусекам следственного управления, пожалуй, можно было попытаться кое-что испечь.

В самом начале этого делового повествования мне пришлось выдержать бурю мощностью баллов этак в десять-одиннадцать. Когда я всего лишь намекнула Ольге Андреевне, что Стасик Уткин, ее покойный кумир, вовсе не годился на роль героя-правдоборца, а скорее даже наоборот, – она устроила настоящую истерику. И даже рискнула поставить под сомнение наработки следствия вообще и профессиональные способности майора Овсянникова в частности: небывалый случай! Однако я довольно быстро усмирила этот «бунт на корабле», пригрозив вообще отменить большое плавание за сокровищами и разогнать команду.

– Итак, – подытожила я, когда солнце уже скрылось за деревьями парка, – мы имеем на выбор несколько версий. Версия первая: смерть Уткина никак не связана с криминалом. В ее пользу говорят по крайней мере два «убойных» факта: во-первых, причина смерти до сих пор не установлена, во-вторых, нет вообще никаких доказательств, что на даче журналиста совершено убийство. Кроме трупа, естественно. Но до тех пор, пока не выяснится, каким именно путем этого парня отправили на тот свет, эта улика останется косвенной.