Газета Завтра 974 (31 2012) - [79]

Мы едем на трех автобусах, чтобы начать крестный ход по историческому маршруту иконы Божией Матери Боголюбская (как ее в свое время перевез во Владимир, а затем в Боголюбово наш великий святой Андрей Боголюбский) с заездом в Почаев. И пока наша Таня-молитвенница, активно организуя весь автобус, распевает бесчисленные акафисты, я, как человек приземленный, слежу за быстро мелькающим за окном пейзажем. 

Позади осталась столица, почти что уже и не русская, давно именуемая в народе не Третьим Римом, а вторым Вавилоном, с ее лощеной провинциальностью; безвкусно роскошные, с нелепыми архитектурными излишествами новорусские особняки, автомобильные пробки и необработанная, кое-где застроенная дачами, а в основном заросшая буйными сорняками земля ближнего Подмосковья. Где-то в Калужской области, земля уже кое-где и обработанная, а позади привычный, до щемящей боли знакомый, чисто русский, какой-то глубинно родной пейзаж: бедные, темные, порой покосившиеся, со старыми крышами дома, похожие друг на друга, как обитатели бомжовой ночлежки; безыскусные палисадники; поля, леса, перемежаемые непременным ныне признаком цивилизации — вышками мобильной связи. Нонече мобильники у большей части бомжей и почти у всех провинциальных церковниц. Один американец (кстати, поучаствовав в знаменитом Великорецком крестном ходе) выразился в том плане, что современная Россия — это в основном бескрайние пустынные пространства, изредка перемежаемые небогатыми поселениями неприкаянных людей, не вполне понимающих, что они здесь делают и чем бы им заняться. Странная, загадочная, уснувшая, почти нищая и вместе с тем необъяснимо притягивающая земля. Бог ты мой, что мы все здесь делаем, почему не летим в теплые края? (Еврей выезжает в Израиль, оформил все документы, собрал вещи, только не знает, как попугая вывезти. С клеткой в самолет не пустят, чучело, что ли, из него сделать? И вдруг попугай говорит: "Хоть тушкой, хоть чучелом, а ехать надо"). Не так давно пережил я сильнейший момент истины на знакомой до боли платформе Струнино. Было довольно рано, где-то полвосьмого утра. Замызганно-приглаженные местные тетки, небогато одетые мужички со своей картошкой, несколько молодых женщин поприличнее, явно едущих на работу в столицу. Ничего особенного, обычные бытовые разговоры. Зять пьет, сын от рук отбился, невестка сволочь… И вдруг как-то необъяснимо резануло: вот она, реальная Россия, из которой все еще не вынули душу! Понуро и упрямо бьется за жизнь, не хочет умирать, еще на что-то надеется. Но ведь живая, живая! И это — наша Родина. 

Чем дальше от Москвы, тем больше относительного порядка вокруг, конечно, сильно разбавленного родной расхлябанностью и привычным бардаком. Еще на Брянщине, на остановке, придорожное кафе держат азеры. Вроде ничего, но подливка у риса отдает тухлинкой. И главное: туалета, считай, что и нет. В единственную кабинку выстраивается очередь. Впрочем, есть более рациональный способ: кругом полно кустов. Стиль рюс. Это, по-моему, просто национальная традиция, как неумеренное пьянство, непобедимый бардак во всем и бессмысленная лихость. (За время утомительно долгой езды по России несколько любителей острых ощущений почти на глазах "воткнулись", из-за чего в совершенно неожиданных местах образовались те же пробки). Нет, никогда мы не войдем в Европу!.. Да там нас и не ждут.

На украинской границе, к которой подъезжаем сонные, глубокой ночью, долгая процедура оформления документов. В полутьме, про себя чертыхаясь, заполняем декларацию. Некоторым не с первого раза удается. За незалежность надо платить, и рiдна нэнька щедро оплачивает патриотический труд толстомордых мужиков-таможенников в защитного цвета форме, оживленно кормящихся вокруг прибыльного государственного бизнеса. Спорные вопросы на границе решаются известно как. Что интересно: если украинские пограничники и таможенники по своей корпуленции и внешнему облику в основном подобны нашим омоновцам, то на белорусской границе нас встретили симпатичные девушки и вполне офисного вида, абсолютно не военизированные стройные ребята. Хотя бы отсюда воочию видны различия в государственной идее и всей политике. Границу между Россией и Белоруссией, кстати, в конце проехали вообще без досмотра. 

Киев, раз и навсегда воспетый в великолепных лирических пассажах до безумия любившего его главного белогвардейца Страны Советов Михаила Булгакова, встречает нас своим неуловимым шармом южнорусской столицы, солнечным сиянием, блеском золотых куполов Лавры, сдержанным, по сравнению с Москвой, оживлением площадей и улиц. Это южнорусский Питер, все очарование которого имеет своим корнем то, что он, в своей исторической части, просто не разрушен. Впрочем, столь любимый нами город сейчас сильно подпорчен нездоровым ажиотажем "евро". За вхождение в Европу тоже приходится платить, и не только в принципе нужными и полезными новыми дорогами. 

Вблизи Лавры кипит фольклорный праздник с колоритными, расшитыми платьями и рубахами, с показным конкурсом незалэжной кухни, сувенирами, разряженными в фольклорное киевлянами и туристами. Наши дамы сразу прилипают к лоткам. Украинцам хорошо: их условно народный колорит, во-первых, хорошо узнаваем, во-вторых же, всем на "постсоветском пространстве" известен и всеми любим. Фольклорный ансамбль, "спiвающий" с детства знакомые напевные украинские песни, не редкость и для московских ресторанов. Да что рестораны! На "спецмероприятиях" РПЦ это также вполне нормальный ход. По крайней мере, раньше так было. Не знаю, как сейчас, давно я на этих мероприятиях не был…