Газета Завтра 970 (27 2012) - [92]

«ЗАВТРА». Виктор Николаевич, в книгах «БезОтцовщина», «Из рода в род» вы рассказываете о судьбах и взрослых людей, осужденных за преступления. Чем вызван интерес к заключенным?

В.Н. Просто в своей книге «Из рода в род» я решил написать о родовом грехе. Дело в том, что у меня два деда по отцу и по матери – Герои Советского Союза. Родной брат имел две судимости за разбой и в итоге - убит. Что такое зона, что такое поведение родственников, которые начинают от тебя отворачиваться, соседей, которые вдруг не ладят с тобой, потому что ты – брат зэка… что такое муки матери, поведение отца и как вдруг к тебе приходят те, с кем у тебя были натянутые отношения, и они внезапно приходят помочь тебе простым словом, поддержкой…. они ничего не просят взамен, они просто взяли и пришли тебе сострадать. Все это мне известно не понаслышке. Вот почему я взялся за эту тему.

«ЗАВТРА».И тему преступления, наказания вы раскрываете сквозь призму Православия.

В.Н. Одна из моих первых встреч состоялась с бывшим вором в законе. Это был старик, который давно отошел от своих дел, он раскаялся, живет в Сибири при одном храме. Его приютил священник, о чем не пожалел. Что поражает в этом старике, так это потрясающая чистоплотность. В комнатке, которую ему выделил священник, потрясающая чистота. Он очень скромно живет: ложка, кружка, солдатская кровать, простая одежда, но у него всегда начищены до блеска сапоги. Это впечатляет. Впечатляет также и его аккуратность в речи. Он никогда не скажет глупо, он больше молчит. Но чтобы с ним пообщаться, получить совет, выстраивается очередь. Он не является старцем. Он обыкновенный человек. Но жизнь научила его многому. Так вот, этот старик мне так сказал во время первой с ним встречи: «А ты знаешь, где я умный стал?» И после долгой паузы: «А умный я стал на кладбище, когда блатные убили моего друга Веньку. Вот тогда стою я, лежит покойник Венька, стоит старенький отец Василий, и до меня дошло. Что бы, где бы нас, русского мужика, не носило, кого бы мы из себя не корчили и не представляли – мы все закончим под крестом и при батюшке. С храмов божьи кресты посносили, а на кладбище так и не смогли». А потом помолчал и говорит: «А ты знаешь, кто такой авторитет, пахан?» «Нет, Петрович, не знаю». «Пахан – это сатана, а все мы, воровские паханы – мы у него в шестерках. Как только от Бога отошел, так в эти шестерки и попал».

Я несколько раз приезжал к этому старику, и как-то мы привезли для просмотра то, что смотрит наша молодежь. Мы привезли диск с так называемой музыкальной группой «Звери» и, возможно, вы помните несколько лет назад вышел фильм о ребятишках во время Великой Отечественной войны, который называется «Сволочи». Этот старик прошел три войны и штрафбат. Штрафбат он прошел за то, что убил начальника продслужбы, продовольственной службы за то, что тот объедал личный состав и продавал продукты налево и направо. И вот старик несколько минут посмотрел одно, посмотрел другое. Попросил выключить. Помолчал и говорит: вот когда будешь встречаться с людьми, особенно с молодыми людьми, ты им передай, что это - не звери, это - щенки. Возможно, они будут шакалята. А вот настоящие звери и сволочи те, кто это придумал, профинансировал и выпустил в мир. А еще передай, что на зверя есть капкан, или свои загрызут. Свои грызут своих каждый день. Но это редко показывают.

«ЗАВТРА». Ну что вы! Бандитских петербургов, разборок, крови полно на экранах!

В.Н. Да, у нас много циников в кино, а попросту людей бессовестных и глупых, которые пытаются развлечь, играя смерть… Однажды мне показали камеру исполнения смертной казни. И я вам хочу сказать, что оттуда выходишь и около двух недель пребываешь в состоянии некого мирского паралича. Это далеко не картинка с телевизора. Это - абсолютно суровое, жестокое помещение. И сам процесс исполнения далек от попыток показать его совсем запутавшимися в жизни актерами… Я помню разговор с одним из смертников. Он мне на прощанье сказал так: «Виктор, я никогда не был в храме, я не знаю, как правильно поставить свечу, подойти к иконе. Но когда меня приговорили, до меня дошло: не надо быть умнее Бога». Мы в своих поступках и в своем поведении бываем умнее Бога десятки раз в день, потому что хамство с родителями, плевок на тротуаре, высокомерное поведение и вообще хамство – это все умнее Бога.

«ЗАВТРА». Ваше отношение к отмене смертной казни.

В.Н. У нас смертная казнь временно приостановлена в 1996 году. Но я думаю: ее введут и ввести ее надо. Есть такие законы, законы военного времени. И те, кто навязал войну в Чечне, Дагестане должны быть наказаны по законам военного времени.

«ЗАВТРА». Что вы можете сказать о тех людях, кто работает сегодня в колониях?

В.Н. В колониях работало и работает много людей почетных, заслуженных учителей, людей самоотверженных. Практически они несут на себе то, чего не хочет, не может и уже не в состоянии сделать государство. Каждый раз, когда я обращался в Федеральную службу исполнения наказаний, мне шли навстречу… Начальником Россошанской колонии строго режима был полковник Николай Дмитриевич Кравченко. Сейчас он в отставке. Как-то мы сидели в его кабинете, и он рассказывал о том, как пришел к Вере. Вы помните, наверное, 98-й год? Когда был лютый дефолт, и дефолт был настолько лютый, что за неуплату электричества отключали даже колонии. Можете себе представить зону строгого режима, где отключен свет? И в одну ночь разразилась страшная буря. Буря была такой силы, что от ветра упала вышка вместе с часовым и пробила брешь в ограде около 25 метров. «Я впервые в жизни развел руками, - рассказывал Кравченко, - стою я в этой бреши, ливень хлещет, света нет, а у меня сидит почти две с половиной тысячи. Меня в содрогание ввела мысль, что вот сейчас эта толпа хлынет. И впервые в жизни я взмолился: «Господи! Закрой эту брешь!» И вдруг в этой кромешной темноте, при этом страшном ветре и ливне ко мне подходит один старый заключенный. Я вспомнил этого старика, он был очень тяжело болен. Он достал сигарету, закурили… и вот стоим мы в бреши как будто уже и нет ливня, как будто я стою с хорошим человеком. «Николай Дмитриевич, ты не переживай, - говорит он. – Побега не будет. Но у меня к тебе просьба. Я человек смертельно больной, старый. Давай в зоне построим храм». И вот тогда на этой зоне стартовал первый храм, сейчас их уже два. Храм Святителя Николая. И вдруг стали появляться деньги на строительство, различные стройматериалы. И что примечательно: этот храм строила вся зона, и никого не надо было о том просить. Люди находили после работы минут десять, двадцать для того, чтобы принести кирпичи, почистить ограду, что-то сделать для храма. Один заключенный был, парень лет 30-ти, он был освобожден от всех видов работы из-за тяжелой болезни. Так со строительством храма, он стал таскать кирпичи. Пронесет кирпич метров пять, полчаса отдыхает. В день он приносил по пять-шесть кирпичей. И когда он принес последний, заключенные утверждали - тридцатый по счету, он его положил, вздохнул, у него была такая хорошая улыбка, перекрестился и сказал: «Ну и слава Богу за всё!» И на этих кирпичиках на пороге храма умер… Понимаете, вот таких событий очень много в жизни. Об этом надо говорить, об этом надо писать, снимать фильмы.