Газета Завтра 949 (4 2012) - [39]

Газета "Завтра" / Философия истории / Битва за историю

Участие российских коммунистов в так называемом «протестном движении», подписание ими соглашения с «Левым фронтом» и прочие события на левом фланге сегодняшней политической жизни заставляют вновь обратиться к историческим корням, истокам и смыслу русского коммунизма, однако, не с позиций бердяевской «философии свободы», а, в определенном смысле, с противоположных.

«Коммунизмов» в России всегда было два. Известный вопрос крестьян Василию Ивановичу из знаменитого фильма: «Ты за кого, Василий Иванович, за большевиков или за коммунистов?» — не случайно на всю страну прозвучал с экрана в 1934 году, накануне известных событий, вполне справедливо — с любых позиций — расцененных в том же Берлине как разрыв с собственно коммунистической «керигмой» .

Под «коммунистами» тогда с полунамека узнавали сторонников «интернациональной» линии, «чистого марксизма», сторонников «международного рабочего движения», и не в последнюю очередь, «партийной демократии». Эти люди, в основном представители так называемой «ленинской гвардии», опирались на историю мирового социалистического движения и вообще «мировой левой», а также на «наследие великой Французской революции», включая — пусть косвенно — «права человека», на «просвещенчество» и атеизм, во всяком случае антиправославие. Наиболее ярким их представителем был Троцкий, но, так или иначе, к ним относилась, по сути, вся тогдашняя «оппозиция». Их идеалом была «мировая революция» или «перманентная революция» — строго по Марксу. При этом Советской Россией они готовы были пожертвовать, о чем сам Троцкий неоднократно говорил и писал. Характерно также, что возможным сотрудничеством «рабочего интернационала» с мировой банковской системой они не отрицали. Об этом свидетельствуют опубликованные сравнительно недавно материалы т.н. «допросов Раковского». Но, собственно, и сам Маркс критиковал в основном национальный промышленный капитал, но нисколько не банкиров.

С другой стороны, в крестьянских «большевиках» просвечивали совершенно иные черты. Черты «Большевика» с картины Кустодиева, героев Пимена Карпова и Андрея Платонова, русских «пролетаристов» и «красносмертников». Эти образы кристаллизировались после раскола XVII века, но принадлежат еще дохристианской древности. Это Микула из известной былины, а, быть может, даже и Святогор. Это весь «черный», трудовой люд, ранее бывший и в «Союзе Русского народа», но не нашедший правды и там, всеми преданный. В 1924 году именно эти люди под легко колеблемой оболочкой «рабочих от станка» составили основу партии после т.н. «ленинского призыва». Это именно они создали советскую промышленность, победили трагически ошибшуюся Германию и полетели в космос. Это «вторая (или первая?) сторона» Руси, без которой она невозможна, как — в одинаковой степени — и без Царско-княжеской.

Жестким выражением этого противостояния еще при жизни Ленина стала борьба вокруг двух проектов образоваия СССР — сталинского, о вхождении старинных Русских владений в состав новой России, и ленинского, основанного на керигматически-марксистском «праве наций на самоопределение, вплоть до отделения» в ожидании создания глобальной республики. Тогда победил антирусский ленинский проект, но реакцией — в прямом смысле — на него стал русский «ленинский призыв». Тем не менее, матрица системной ошибки ( или диверсии ) оставалась и ждала своего часа проявления. Этим часом и стал роковой 1991 год.

Николай Устрялов, а вслед за ним — добросовестный Михаил Агурский определили всё это как «национал-большевизм», но гораздо точнее были немецкие кинематографисты, назвавшие свой обошедший в 1963 году все экраны мира фильм «Русское чудо».

ХХ съезд КПСС, с его «возвращением к ленинским принципам», был, по сути, марксистской диверсией. «Коммунисты» — вспомним, кстати, хрущевское «коммунизм через двадцать лет» — стали снова одолевать «большевиков». Не случайна была демонизация именно 1937 года с нарочитым замалчиванием всех остальных трагических (не отделимым от «титанических» — в прямом смысле) сторон советской истории. Не случайны были и хрущевские «совнархозы», разделившие страну на части почти по тому же принципу, по которому строят свои чертежи сегодняшние «национал-демократы» Только сохранявшаяся сталинская структура партии, взбунтовавшейся против «волюнтаризма» Хрущева, не дала тогда осуществить этот план до логического завершения.

В шестидесятые и семидесятые годы видимым проявлением борьбы «двух коммунизмов» стала борьба внутри «литературы социалистического реализма»: с одной стороны — «Лонжюмо» Вознесенского или «Казанский университет» Евтушенко, с другой, например, «Журбины» или «Чего же ты хочешь?» Всеволода Кочетова. Обе стороны «клялись Лениным», но речь шла совершенно о другом.

Всё это происходило внутри Коммунистической партии. Всё это в ней осталось и никуда не делось. — именно потому, что КПРФ провозглашает себя наследницей и РСДРП(б), и ВКП(б), и КПСС. КПРФ — одновременно и «партия трудового народа», и партия, наследующая линии «поражения своего правительства» в войне 1914-17 гг. Сами коммунисты пытались еще несколько лет назад одолеть «неотроцкизм» в своих рядах. Теперь он одолевает их. Ведь речь идет именно о сохранении и единстве России.