Газета Завтра 923 (30 2011) - [32]

Мне подумалось, что будут делать эти озлобленные подростки, когда они вырастут? Не захотят ли они жить во Франции так же, как живут в странах Магриба? Но тогда они должны быть убеждены в том, что экстремизм — это говорить о том, что Франция существует для французов. Но если Франция не для французов, то тогда для кого она? Для выходцев из Магриба? А для кого тогда существует Россия?

О ЧЁМ ДУМАЮТ РУССКИЕ В ПАРИЖЕ?

Я не знаю, о чем думают французы в Москве, вероятно, о наполеоновских победах над Россией, которые в итоге стали поражением для Франции. Но я точно знаю, что русские в Париже думают и говорят только о России и о том, что в ней происходит. Например, говорят о странной либерализации уголовного кодекса, о деградации образования, об уменьшении роли государства в жизни страны, о русском экстремизме. Непонятно почему, по мнению Минюста, мысль о том что смерть предпочтительнее, чем отказ от православия, является экстремистской. А лозунг "Религия — опиум для народа" не является экстремистским. Почему идея о том, что Россия существует для русских, считается экстремистской, а Алтай для алтайцев — не экстремистской? Но если Россия не для русских, то для кого же она тогда существует? Для нерусских? Может, она для таджиков и кавказцев? Для того, чтобы качать газ для Европы? Но это же негативный смысл. В чем же ее позитивный смысл? В конце концов, Кавказ — это не Россия. Кавказ — неотъемлемая часть России, а часть несоразмерна целому. Целое нельзя принести в жертву части. Целое всегда предшествует части и определяет ее функции. Россия — это тот способ, каким русские сами себя смогли помыслить, понять. Человек вообще может жить только в том мире, который он понимает. Россия — это мир, понятый русскими. Это понимание составляет метафизическую нить существования России. Порвать ее — значит лишить Россию смысла, разрушить её.

Мне скажут, что Россия не для русских, а для россиян. Я в ответ могу только засмеяться. Даже мой сосед, сдающий квартиру внаем, хорошо знает различие между русским и россиянином. Пусть попробует россиянин снять квартиру у моего соседа, и я сразу скажу, что у него ничего не получится. Потому что под словом россиянин скрывается нерусский. И это все знают. Поэтому, когда говорят, что Россия для россиян, это означает признание того, что Россия существует для нерусских. Тем самым разрушается метафизическая структура существования России. И не нужно быть пророком, чтобы предсказать скорый распад России, обусловленный отсутствием этой структуры. Поэтому "Россия для русских" — это не экстремистский лозунг, а условие того, чтобы Россия была понятной для всех, кто живет в России.

ПАРИЖ

Париж — это, конечно, не Москва. У Парижа благородная седина, он выглядит на свой возраст. Москва молодится, уродуя себя пластическими операциями. В Москве нет ни одного заповедного, не тронутого современностью места. Все испорчено. Везде новоделы, даже в Кремле.

Слава Богу, Париж любим парижанами. Его не испортили даже нелепые свидетельства возможностей технической цивилизации. Я имею в виду башню Монпарнаса, Эйфелеву башню и пирамиду в Лувре. Даже квартал Дефанс, сплошь состоящий из высотных зданий, не портит облик города, ибо является всего лишь окраиной Парижа.

В Москве всё время что-то переделывается, перестраивается, сносится. В Париже дело обстоит не так. Например, улица Риволи. На площади Пирамид стоит статуя Жанны д`Арк. Эта статуя стоит на том месте, на котором Жанна д`Арк была ранена, воюя с англичанами. Что мы видим? Мы видим, как золотая Жанна восседает на золотом коне. Вопрос: зачем её позолотили? С эстетической точки зрения золото здесь совсем не нужно. Тем более, что французы вообще-то довольно прижимистый народ.

Ответ оказывается простым. Во время Второй мировой войны немцы захватили Париж и стали устанавливать в нём новый порядок. Парижанам это не понравилось. Чтобы привлечь их на свою сторону и напомнить французам о нелюбимых ими англичанах, Гитлер приказал позолотить статую Жанны д`Арк. Её позолотили. Но почему же после войны Жанне не вернули прежний облик? В ответе на этот вопрос содержится отличие французов от русских.

Французы не вернули Жанне прежний облик потому, что так уже необратимо случилось. Была война. А бывшее, как понимают французы, нельзя сделать небывшим. Оно принадлежит уже истории. Русские бывшее всё время делают небывшим. Поэтому в Париже на нас со всех сторон смотрит история. В Москве мы видим следы того, что бывает только после истории.

В Париже даже за семь дней можно найти много следов русской истории и культуры, но в нем очень мало следов русской мысли.

Во Франции, как сказала мне мадам Гренье, профессор славистики, все меньше и меньше русских. Но в киоске еще можно за 2 евро купить "Русскую мысль", ежедневную газету.

И самое главное, что можно понять, находясь в Париже, так это то, что большое видится на расстоянии. Россия так велика, что ее хорошо можно рассмотреть только с Монпарнаса.

Георгий Судовцев -- Апостроф

Станислав Куняев. Жрецы и жертвы Холокоста. — М.: Алгоритм, 2011, 384 с., 2000 экз.