Газета Завтра 917 (24 2011) - [26]

У инвалидов денег на такое масштабное лечение не было. У государства, которое устами своих главных идеологов и высших должностных лиц увещевало, а то и принуждало избавляться от недуга как символа раздвоенности сознания, не было ни желания лечить граждан, ни специалистов. Ветер перемен унёс и волосы, и здоровье. А гражданам посоветовали делать свободный выбор и самим искать средства и специалистов. Правда, государство несло ответственность: то и дело устраивались шумные акции по сбору средств на лечение того или иного бедолаги из миллионов пострадавших. Призывали присылать деньги, открывали счета, госчиновники помпезно клали и свой честно заработанный рубль в протянутую руку выбранного для рекламной акции больного. Пока его, однако, лечили от инсульта, он умирал от цирроза печени.

…Изготовленное по западным рецептам демократическое снадобье от несвободы слова, от которого никто не страдал, кроме карьеристов, во все времена опасающихся, кабы чего ни вышло, дало такие побочные эффекты, как тысячекратное повышение цен, принесло с собой наркоманию, педофилию, коррупцию, безработицу, безграмотность... О них разработчики перестройки и распространители этого "средства от секущихся волос" знали, но умалчивали. Уверяя, мол, и не думали, что эти детали так уж и важны гражданам, польстившимся или насильно втащенным в компанию по исцелению от раздвоенности волоса и сознания. Свобода слова, говоришь? Да… Получивши инсульт, по волосам не плачут.

Валерий Ганичев -- Слово в строю

Двадцать второго июня

Ровно в четыре часа

Киев бомбили, нам объявили,

Что началася война.

(Песня военных лет)

ПЕРЕД НАЧАЛОМ

В 1972 году я от имени Комсомола и издательства "Молодая гвардия" поздравлял с 75-летием маршала Жукова. В ходе беседы я спросил у него: "А всё-таки, Георгий Константинович, почему мы победили?" Секретарь ЦК Комсомола взглянул на меня с удивлением, но маршал после паузы сказал: "Правильный вопрос... Действительно, Германия по всем статьям тогда была лучше готова к войне, чем мы. Возьмите генералов. Мы в академиях военных учились у Клаузевица, Шлиффена, Мольтке. Прусский офицер — это же военная косточка, каста целая. Немецкий солдат покорил Европу, победоносно прошёл по дорогам Франции, Бельгии, Польши, взял Норвегию, Грецию, Крит. Англия дрожала. Немецкая техника на начало войны была лучше нашей: "мессершмитты", "фокке-вульфы", автоматы…" Подумав, Жуков закончил, как мне показалось торжественно и с назиданием: "Мы победили потому, что у нас был храбрый, патриотический молодой солдат, политически обученный, душевно подготовленный сражаться за Родину". В какой-то мере, для нас это было откровение, хотя, возможно, и сказанное в ответ на присутствие делегации молодёжи.

Как же вырабатывалась эта идеология, этот дух патриотизма, которые помогли воспитать советского солдата-победителя?

В конце 30-х годов в стране произошло важное и переломное для массового сознания событие.

К молодому читателю пришли великие светочи, мастера слова и высокого духа, патриоты России. Представляете, если бы к нам тогда хлынул поток американских комиксов, детективов, пошлости и порнографии, что идёт сегодня к молодым? Встала бы молодежь тех лет на защиту Отечества? "Да лучше бы нас немцы завоевали, мы бы баварское пиво давно пили", — заявляли поглотители такого чтива в период перестройки.

Разухабистым поносителям отечественной истории в конце 30-х досталось. Демьяна Бедного, частушечника и балагура, псевдонародного певца революции, раскритиковали в "Правде" за постановку в Камерном театре его пьесы "Богатыри", где были искажены образы былинных богатырей, не раскрыты такие свойства национального характера, как мужество, доблесть, геройство, допущена "фальсификация народного прошлого". Смысл публикации, обращённой ко всем сочинителям, был ясен: хватит издеваться над русским богатырями — они ещё пригодятся. Тогда же появляется всё больше произведений о великих полководцах и героях прошлого. Выходят книги и фильмы о Суворове, Александре Невском, Кузьме Минине, Богдане Хмельницком. Большое впечатление произвела эпопея С. Сергеева-Ценского "Севастопольская страда". Это было обращение к образам русских воинов: матроса Кошки, сестры милосердия Даши Севастопольской, богатыря Шевченко, адмиралов Нахимова, Корнилова, великого хирурга Пирогова. Как бы в преддверии войны, её народного начала и партизанского движения создаются книги о героях войны народного типа (Чапаев, Пархоменко, Щорс, Кочубей, Лазо).

Перед войной стало ясно, что надо опираться на свой народ, на его историческую традицию, на нашу общую историю и те завоевания социализма, которые близки массам (отсутствие класса эксплуататоров, дружба народов, широкая грамотность, бесплатное образование), на исторический коллективизм нашего народа.

Героями провозглашались все защитники Отечества: Сусанин, Минин и Пожарский, Суворов, Пётр I. На их фоне бледнели и почти исчезали из народного восприятия Карл Либкнехт и Роза Люксембург, Клара Цеткин, Кингисепп, Сакко и Ванцетти. Правда, их именами ещё называли улицы, но городам, посёлкам, улицам с именами Троцкого, Зиновьева, Бухарина уже возвращали старые названия или имена "красных командиров".