Газета Завтра 893 (52 2010) - [39]

     Может, это матушка родная

     Весточку прислала мне с любовью.

     Он думал о любви, когда упал снаряд

     И растерзал его на тысячу осколков.

     Он думал, как снимал с нее наряд

     И слышал звук струящегося шелка.

     Мой милый доктор, добрый военврач,

     Все вижу сквозь дурманную дремоту,

     Как "бэтээры" проносились вскачь,

     И по горам стреляли пулеметы.

     Не приходи в покои лазарета.

     Не умоляй дрожащими губами.

     В тот год цвело и полыхало лето,

     И синева лежала под дубами.

     Ты, в красных брызгах, полевой хирург,

     Не отсеки мне памяти случайно

     О белизне ее душистых рук,

     О золотом колечке обручальном.

     Он падал на подбитом самолете,

     И черный дым за ним тянулся следом.

     Теперь вся жизнь его в мучительной дремоте,

     Обрубки ног его накрыты теплым пледом.

     Пусть боль не жжет пробитой головы,

     Пусть не мерцает капельницы склянка.

     Летели волны ветряной травы,

     И в них металась бабочка-белянка.

     Не докучайте мне в мучительном бреду.

     Пусть все уйдут, и вдруг тогда приснится

     Тот день, когда в сверкающем саду

     Свистела мне восторженная птица.

     Приснилось мне, что вместо прежних рук,

     Оторванных шальной афганской миной,

     Две легких ветки появились вдруг,

     В листах зеленых и в цветах жасмина.

     Я верю, что когда придет пора,

     Когда оставят Родину невзгоды,

     Грядет на Красной площади парад

     Седых солдат афганского похода.

     Пусть перед строем, отдающим честь,

     Протащат ржавый корпус "бэтээра",

     Его огнем изрезанную жесть,

     Подорванную на камнях Панджшера.

     Пусть караул торжественно замрет,

     Пускай приспустит боевые стяги,

     Когда ввезут на площадь вертолет,

     С дырявым баком, без винтов и тяги.

     Пусть затуманится Кремля прекрасный лик,

     Когда тягач с трудом ввезет на площадь

     На ободах сожженный "наливник".

     Пусть флага алый шелк над ним полощет.

     И пусть еще помедлят танков лязги,

     Пускай замрут войска недвижным строем,

     Когда покатят инвалидные коляски,

     И в них — безрукие, безногие герои.

     Тогда полки пройдут священным маршем.

     Им честь отдаст с высокого гранита

     Моей страны победоносный маршал.

     Крест золотой. Звезда из лазурита.

table.firstPanel {width: 100%} td.feedbackLink {text-align: right} input.gBookAuthor {width: 50%} textarea.gBookBody {width: 99%} div.error {color: red} p.gBookMessage { width: 100%; /* This helps in MSIE7 to keep the text withing the outer bounds. */ border: 1px dashed rgb(200,200,200); padding: 10px; margin-top: 2pt }

1

Ольга Сапожникова РЕСТАВРАТОР ВСЕЯ РУСИ

У книги, посвященной Савве Ямщикове не могло быть другого названия. Этот титул он заслужил всей своей жизнью, насыщенной свершениями.

     Савва Ямщиков не давал себе передышки, "служа по России", хотя любой на его месте мог бы сложить руки и спокойно доживать свой век, считая свои болезни достаточным основанием для подведения итогов. Но Савва Васильевич благодарил Бога за каждый новый день, за каждого нового человека, единомышленника, с которым его сводила судьба. Как пишет Валентин Курбатов, эти люди были "детьми одной страны и одной культуры, и потом передавали его имя, как пароль единства".

     Поэтому не удивительно, что оглавление книги воспоминаний о Савве Ямщикове большей частью воспроизводит список его собеседников в цикле бесед "Созидающие" ("Завтра", 2004-2008). Это Игорь Острецов, Никита Голейзовский, Владимир Сарабьянов, Елена Романова, Павел Аносов, Николай Бурляев, Тамара Юфа, Вячеслав Старшинов, Владимир Васильев, Валентина Ганибалова, Валентин Курбатов, Виктор Правдюк, Игорь Золотусский, Василий Ливанов, Виктор Линник, Валентин Фалин, Георгий Василевич, Игорь Найвальт, Лев Николаев, Валентин Лазуткин…

     Но Гузель Агишева, редактор-составитель, не ставила перед собой задачу создать парадный портрет искусствоведа, реставратора, публициста, просветителя Саввы Ямщикова, — ей хотелось, чтобы между строк читателю виделся образ живого, многогранного человека. Не только громогласного, стремительного и безапелляционного, не ищущего лёгкого пути в поисках справедливости "буйного праведника", как охарактеризовал его Игорь Гаврюшкин, но и "большого ребёнка… с искренней, уязвимой, чистой душой", каким увидел Савву Ямщикова Павел Пожигайло.

     Это ей вполне удалось — тем более, что здесь, для полноты картины, говорят о Ямщикове и те люди, с которыми он дружил, но кого, по той или иной причине, вычеркнул из своей жизни. Объединяет этих рассказчиков благодарность за годы дружбы, ощущение потери и осознание, насколько преходящи обиды, насколько хрупки и дороги человеческие отношения.

     Когда уходят такие люди, как Ямщиков, понимаешь, что этот уход — скорее новое рождение, отмежевание от суеты и многословия. Попрощавшись с ним, мы видим, как постепенно уходит вся шелуха, наша память вычленяет главное и отбрасывает несущественное, чуткой кистью рисуя легенду.

     Когда-нибудь, открыв эту — самую первую — книгу о Савве Васильевиче, новый читатель не поверит, что он таким был. Здесь ещё слишком много боли, обид, слёз — здесь Савва земной, не всегда справедливый, резкий и неудобный.