Газета Завтра 891 (50 2010) - [34]

     Фирменный стиль Мамлеева — гностический лубок. Наивное бытописательство как бы "в общих чертах", карикатурно плюс универсальные шаблоны интегрального традиционализма, интеллигентный московский пересказ и без того достаточно общего, схематичного Рене Генона. С чёрным юмором, но без тени иронии, что радикально отличает метафизический реализм от постмодернистской литературы того же Пелевина, к примеру. А если так уж хочется аналогий, то формально "Империя духа" напоминает "Игроков Господа" австралийского фантаста Дамиена Бродерика — множественностью миров, поливариативностью реальности и другими элементами "неописуемого". Но, повторюсь, это лишь формальное и очень отдалённое сходство. На самом деле Мамлеев — реинкарнация Достоевского. Богоискательство в самых сумеречных пространствах, определённый литературный экстремизм, абсолютное, воинствующее русофильство и радикальный консерватизм — общие для обоих русских гениев характеристики. Правда, вещи, о которых Фёдор Михайлович писал с "надрывом", Юрий Витальевич рассказывает с мрачным хохотом. Но богоискательство и богоборчество (последнее скорее в ветхозаветном смысле), эти братья-близнецы, как и прежде, идут плечом к плечу, оставляя позади всё новые и новые горизонты, пожары сменяющих друг друга рассветов и закатов. "Здесь дьявол и Бог соседствуют рядом на одной скамеечке"! "Бунт против всякой завершённости — явный признак русской души", — утверждает Мамлеев.

     Мамлеевские герои — натуры метущиеся, сомневающиеся, неистовые. Единственное, пожалуй, в чём они уверены абсолютно, так это в том, что сами собой являются именно русскими людьми. Есть Россия. Россия духа. Россия Вечная. Есть Бог. Господь. Абсолют. На счёт всего остального можно спорить, жаждать истины, искать прозрения. Зачем? Чтобы "осуществить невозможное", "перейти черту". Что может быть проще? Лишь Вечная Россия стоит между Абсолютом и Бездной. На этой элементарной, но непостижимой для большинства мысли строятся вся мамлеевская метафизика, весь его хохочущий Космос.

     Описывая, подобно Данте, различные потусторонние реальности, Мамлеев упоминает загадочный "регион счастливых каннибалов". Оттуда веет чем-то очень знакомым… "Там нет религии и нет страданий. Пожирание внешне безнаказанно. Но плата за это жутковатая: практически вечное и безысходное заточение, ибо связь с духовным началом прерывается полностью и навсегда, так что непонятно, как такие существа могут вообще существовать, пусть даже в форме некоей бессмысленной и гладкой оболочки. Зато компенсация — в виде счастья. Вампирического, правда". Если поменять минус на плюс, то этот фрагмент — словно бы краткие тезисы программы какой-нибудь либеральной партии. Ну а впрочем, и менять ничего не надо: просто посмотрите в окно. Узнаёте свой регион?

     Миров много, мы временно обитаем лишь в одной из неисчислимых реальностей. Но и здесь, на Земле, идёт противостояние различных уровней бытия. Есть, например, "цивилизация голого чистогана", и она наступает, атакует, захватывает наш мир. А есть Русь, Вечная Россия — непредсказуемая, превозмогающая "все свои временные неудачи". Русские люди — усталые, измученные "в тисках этой жизни", но не сломленные. Мы держимся, ведём незримую духовную войну, сменяя бунт на смирение. Любя и ненавидя, рыдая и хохоча. Бесстрашно балансируем на краю Бездны.

     Идея Вечной России, существующая у Мамлеева и в форме отдельной религиозно-философской доктрины, созвучна мистическим озарениям Александра Проханова о русском рае. Более того, Империя духа и Пятая империя — это два измерения: метафизический и политический — одного русского Космоса. И только лишь русский человек, когда стучится в дверь к Богу, то на вопрос: "Кто?" нахально отвечает: "Это — Ты!" Вне России такое невозможно, у нас же хватает мужества, силы и… вечности. А ещё — любви.

     Захватывающий рассказ о московском эзотерическом кружке, состоящем из нескольких обособленных людей, живущих в России начала XXI века, история их столкновений с "неописуемым", исследований сверхчеловеческих и нечеловеческих состояний — такова внешняя сторона "Империи духа" как литературного произведения, романа. Но приложив известную долю старания, поработав с текстом, читатель может воспринимать эту книгу и в качестве описания уникального духовного опыта, руководства к умному деланию. Подчеркну. Опыт этот специфически русский. Ведь и у Лавкрафта мы найдём нечто похожее, однако же вовсе и не то. Очень важно, кто и зачем приоткрывает перед нами двери в неизведанное. А Юрий Мамлеев своих читателей любит.

     Но вернёмся к героям романа. Ведя духовный поиск, Меркулов и его товарищи не упускают из вида и социально-политические аспекты бытия. Мамлеев не оставляет надежды, что у руля Государства Российского встанут, наконец, мудрые люди. Так рождается концепция Великой России, включающая в себя, между прочим, и "социализм XXI века". Политическую программу этого тайного общества во главе с А. Меркуловым можно назвать социал-патриотической. Ведь, как сказал мне однажды сам Юрий Мамлеев, "капитализм — это укус дьявола". "Мы создадим великое будущее", — говорит один из ближайших соратников Меркулова, бард Михаил Сугробов. — Мы создадим великое русское Завтра!