Газета Завтра 880 (39 2010) - [3]

     С тех пор также "раскавычены" были и многие понятия, но причина этого явления не стала яснее. Собственно, к размышлениям на эту тему я и хочу призвать.

     Я хочу обратить внимание на то, что само явление табуированности сохранилось до сих пор. Теперь можно, например, говорить о своем патриотизме или о национальных интересах. Это часто даже полезно. Но нельзя спросить, интересы какой же нации имеются в виду, когда говорят о национальных интересах? А ведь кажется очевидным, что национальные интересы могут быть только у одной определенной нации.

     Но такие правила приняты подавляющим большинством СМИ. И человек, их нарушающий, в частности, задающий неправильные вопросы, немедленно вычеркивается из списка лиц, имеющих доступ к этим СМИ. Или вспомним время, когда создавалась правящая партия. Нужно заметить, что она до сих пор является правящей.

     Ее победу организовал Березовский, тогда входивший в состав власти. Тогда и вошел в употребление термин "административный ресурс", обозначавший абсолютное господство власти над народом. И, действительно, представим себе городок, в котором власть должна решить вопрос о его газификации, или любой другой вопрос, от которого зависит жизнь каждой семьи. Предположим, что глава администрации говорит на каком-то предвыборном собрании: "Вы, конечно, совершенно свободны в своем будущем голосовании, но прошу помнить, что, если будет избран кандидат Х, то газ в наш город проведут в этом же году, а в противном случае решение будет отложено лет на десять". Да ведь такие вещи и не надо говорить вслух. Такие истины становятся понятны просто так, из воздуха. Может быть, против кандидата Х и проголосуют какие-то дорожащие своей независимостью избиратели, но, уж конечно, они не составят заметной доли голосовавших.

     Еще одним жизненным явлением, говорящим за то, что у нас решает не воля народа, является существование таких непотопляемых политических фигур, как Чубайс, Кириенко, Зурабов, Швыдкой и т.д. Демонстративное снятие любого из них с занимаемого ими поста резко повысило бы симпатии народа к власти. В частности, резко бы возрос рейтинг главы государства, который отважился бы на подобные действия. Но, несмотря на то, что рейтинги их явно заботят, никто на это до сих пор не решился.

     Вся наша жизнь показывает, что у нас в стране действует строй, ничего общего с демократией не имеющий. И весь исторический опыт говорит, что подобный, демократический, строй никогда и не существовал в стране, насчитывающей более нескольких десятков тысяч жителей. Сам термин "демократия", как было уже сказано, греческий, это понятие и соответствующий строй сложились в Древней Греции, где города-государства, называвшиеся "полис", состояли из такого же количества жителей. В самом крупном из них, в Афинах, тогдашний лидер демократии Перикл говорил, что он знает в лицо каждого афинянина. Разумеется, он имел в виду только свободного мужчину. Это был очень своеобразный строй прямой демократии, когда народ на собрании, состоявшем из всех жителей города и окрестных деревень, решал все вопросы жизни: например, казнить или изгнать определенного полководца или философа. Строй этот оказался очень неустойчивым. Он просуществовал совсем недолго в историческом масштабе.

     Утвердившийся во многих западных странах, а теперь и в России, строй выборной, представительской демократии принципиально отличается от него и выбрал себе то же самое название лишь в агитационных целях. Например, выше указывалось на явление табуированности, характерное как для современных СМИ, так и для отношения в эпоху коммунистического строя во всем государстве к так называемому "национальному", а по сути — "русскому", вопросу. Как это совместить с подчеркнутым антикоммунистическим характером строя нашего теперешнего режима? Это одно из проявлений тех противоречивых тенденций жизни, о которых и идет речь.

     Дело, видимо, в том, что основная часть сотрудников СМИ осталась та же. Власть может допустить в стране развал, например, науки или станкостроительной промышленности. Но она не может допустить развала СМИ, так как они являются одной из ее опор. Но ведь состав сотрудников СМИ меняется, туда приходят новые люди — возразят мне. Это верно. Но они остаются частью того малого народа, который так ярко описал Огюстен Кошен в эпоху, предшествующую Великой французской революции, и про который я в более поздней работе рядом цитат, совпадающих друг с другом, показал, что он проявляется в каждой стране в эпоху ее Смутного времени. Вряд ли кто-либо предложит другой эпитет для времени, переживаемого сейчас нашей страной. Таким представителям "малого народа" просто противна окружающая их жизнь и окружающие их люди. А они по долгу службы еще должны клясться в верности национальным традициям, в которые они, на самом деле, и не верят. Естественно, что они утрируют эти клятвы, делают их смешными. Это есть безопасная форма саботажа. А потом лишь над ними сами посмеиваются, создавая штампы вроде "Россия — родина слонов". Так было и раньше, так дело обстоит и сейчас. Это, как говорят математики, инвариант, то есть свойство, проистекающее из самого принципа организации СМИ. И оно будет сохраняться, пока этот принцип не изменится.