Газета Завтра 826 (38/2009) - [33]

Даже элемент фэнтэзи Александр Потёмкин вносит в роман всего лишь как дополнительный сюжет, мол, вот внесём в каждого человека чуточку грузинской или еврейской крови, немецкой или китайской - и человек преобразуется. Появится новый глобальный человек. То, что проделывают в небольшом сибирском городке два наркомана, экспериментируя с добавками крови в человеческий организм, плавно превращается в глобальный итог романа, преобразовывает его весь. Ибо в эпилоге из московской гостиницы "Националь" выходит молодая красивая женщина, когда-то сдобренная добавками чужой крови нашими наркоманами, и это - уже женщина из высшей элиты общества, а никакая не Катерина Лоскутова. Обычные люди вымирают от наркотизации всего общества, а новая элита с новой космополитической кровью определяет развитие опустевших сибирских просторов.

Вроде бы нет в романе никакого глобализма, описана судьба московского опустившегося наркомана, но кто-то же, какой-то доктор, появляющийся после определённого приёма опийных доз, меняет национальный состав крови, добавляя к русской ещё и китайскую, еврейскую, немецкую, грузинскую… Что это - бредовая фантазия наркомана? Я бы так и сказал, если бы не абсолютно просчитанный и ясный финал всего романа. "Сказка - ложь, но в ней намёк…"

Скажу откровенно, мне немного мешали экономические рассуждения не столько героев романа, сколько самого автора. Парадокс в том, что сами по себе эти экономические фантазии были настолько неожиданны и привлекательны, что, выйди они отдельной книгой, быстро стали бы бестселлером. Но, вторгаясь в повествование, они замедляют его, как клипы во время фильма, сколь бы хороши они ни были. Все романы Александра Потёмкина явно провокационны. Но все его провокации литературные критики стараются не замечать.

Я бы не прочь поразмышлять и о литературной судьбе самого писателя, явной жертвы своих героев, всех сразу. Я как-то сказал ему: "Саша, если бы ты был бедным, опустившимся полуспившимся литератором полулиберального толка, то, как минимум, пяток из твоих книг стали бы бестселлерами. Тебя раскручивали бы Андрей Немзер и Слава Курицын, Павел Басинский и Лев Данилкин. Ты - явно талантливый и явно независимый ни от кого писатель. И потому тебя не впускают к себе наши филологические грамотеи".

Я с восторгом прочёл статью одного из моих любимых критиков "Нового мира" Игоря Манцова, и некоторые его мысли прямо перенёс на отношение нашей филологической элиты к романам Потёмкина: "Между прочим, нью-йоркская вольница, пережитая и описанная Уорхолом, заставила вспомнить труды знаменитого математика и публициста перестроечной поры Игоря Шафаревича. Нечто про "малый народ", который хитроумно навязывает свою волю, свою этику с эстетикой народу большому и доверчивому…

Мама дорогая, получается, левоеврейские гомосексуальные порнографисты везде?

И не только они! С чувством глубокого удовлетворения воспринял тот факт, что понятие "грамотные", которое, казалось, я вызвал из небытия и которое пытаюсь здесь укоренить, старше меня самого.

Вот слова заслуженного американского социолога Петера Бергера: "Средних лет профессора, особенно философы, и особенно в наших более старых университетах, создали специализированные монополии в использовании языка, для того чтобы защитить свой элитный статус как грамотных"".

Вот так они защищают свой статус грамотных и от босяков типа Севы Емелина, и от вторгшихся со стороны независимых писателей - таких, как Александр Потёмкин.

Он и пишет и ведёт себя явно не по законам общепринятого литературного мира, что левого, что правого. И давно уже дело не в его деньгах, у Кабакова или Маканина тоже в карманах бренчит, дело в его независимом поведении.

Вот и пишет он так же независимо. Я, опытный литературный критик, не всегда понимаю его логику. Ибо в литературу он вносит законы логической экономики, он чересчур объективен как учёный в исследовании своих героев, Зато его математическая логика даёт такие фантастические вбросы, которые не под силу ни одному фантасту. В кабале оказывается не только его герой, хотя столь утончённые описания его и мучительных, и упоительных наркотических состояний упорно наводят на мысль, что рукой автора порой водил сам демон. В кабале живёт вся Россия и, может быть, уже не живёт, а доживает.

Благополучный бизнесмен, осознанно ведущий весь свой бизнес далеко за пределами России, дабы не втягиваться самому в наши коррупционные процессы, в России, насколько я понимаю, Александр Потёмкин только тратит деньги. На дом на Рублёвке, на литературные проекты, на издательство.

Его давно уже охотно переводят на Западе, в той же Франции, он мог бы там же и издавать свои книги, оставаясь загадочным незнакомцем для литературной элиты. Литературный обозреватель Лина Ландер (Leena Lander) в журнале POLYCHRONIQUES пишет: "Я" - это мощный одинокий голос, то неистовый, то насмешливый, который порой нас отталкивает, но чаще всего захватывает". Ландер считает, что "Александр Потёмкин написал выдержанный в прекрасно дозированном стиле непрерывный внутренний монолог, в котором умещается 20 лет жизни одного человека. Мы находим в этой книге темы и ситуации, дорогие Достоевскому… Ещё один французский критик в NOTES BIBLIOGRAPHIQUES уточняет "Автор блистательно объединяет абсурд и чернуху. По мере того как его персонаж победоносно увязает в кошмаре, беспощадным пером Потёмкин разоблачает противоречия российского общества…" Пишут, что Потёмкин - это "провоцирующий автор, достойный быть узнанным. Его будоражащая книга вскрывает изъяны современной России, с трудом переживающей потрясения прошлого. Что есть наибольшее зло? Жестокость, низость, хищность людская? Или желание всё исправить любой ценой? Приходишь к заключению, что несовершенства и нерациональность человеческие намного предпочтительней. А между тем, во время странного монолога рассказчика мы не обделены описанием казалось бы всех возможных пороков. Русский писатель Александр Потёмкин предлагает зеркало даже не кривое. Просто свободное от любой ретуши…"