Газета Завтра 816 (28/2009) - [34]

Уверен, что ни одной казённой копейки не потрачено. Ведь финансовое состояние "Ингушнефтегазпрома" представляется далеко не блестящим. В декабре прошлого года долги компании по налогам приблизились к полутора миллиардам рублей, около 2 тысяч её работников не получали зарплату, задолженность по которой составила 18 миллионов рублей. Совсем недавно республиканская прокуратура возбудила семь административных дел, касающихся незаконного приказа об увольнении 730 работников, а господина Коригова оштрафовала на 5 тысяч рублей. Разве можно в такой ситуации тратить деньги на публикацию, в которой нет ни единого документа, опровергающего приведённые Пыхаловым цифры? Только бывший сотрудник Генеральной прокуратуры РФ Багаутдин Гарданов клянётся, что бумаги есть, поскольку о них говорил сам Александр Николаевич Яковлев!

Ну, как тут не поверить! Сперва будущий горбачёвский подельник честно вступал в партию большевиков, клянясь хранить верность делу Ленина-Сталина. Потом честно клеймил Сталина, агитируя за возврат к ленинским идеалам. В конце жизни признался, что в гробу видал обоих вождей, а партийную карьеру делал, чтобы подорвать КПСС изнутри. Такой человек врать не может!

Даже о реально воевавших соотечественниках авторы ухитряются писать так, что невольно ставят под сомнения их заслуги. "Единороссу" Албогачиеву мало, что среди погибших защитников Брестской крепости был и уроженец Ингушетии Уматгирей Барханоев. Он называет Барханоева последним защитником крепости и тоже ссылается на документы.

Действительно, в ингушском альманахе "Вопросы истории" опубликована статья про последнего защитника расположенной в окрестностях города Перемышля Брестской крепости, вышедшего из развалин на глазах у захватившей бастионы дивизии СС. Восхищённые мужеством ослепшего в подземельях героя, эсэсовцы отдают ему честь, а он стреляется у них на глазах.

Безымянная дивизия СС тут перепутана с конкретной 45-й пехотной дивизией вермахта. Крепость перемещена из Белоруссии к стоящему на польско-украинской границе Перемышлю. Последний защитник Бреста, по которому имеется точная информация, - крещёный татарин, капитан Пётр Гаврилов. Наконец, эпизод с отдачей чести ослепшему воину, словно переписан из повести Бориса Васильева "В списках не значится".

Неудивительно, что опирающиеся на столь достоверные материалы граждане, чтобы доказать свою правоту в исторической дискуссии вынуждены обращаться к парламентариям и прокурорам.

Евгений Головин АЙВЕНГО

Герой, созданный воображением Вальтера Скотта, может считаться мифическим героем в той же степени, как мистер Пиквик Диккенса или Шерлок Холмс Конан Дойла. Мифический герой - тот, кто обращен к нашей душе не в смысле воспитания, ибо душу воспитать нельзя, а в качестве парадигмы, то есть звезды животворного света. Небесная субстанция души (в отличие от субстанции рациональной, анимальной и вегетативной) пронизывается светом, который не теряется, не поглощается и не гаснет, но остается навсегда, независимо от жизненных условий, характера, локальных или глобальных катастроф. В этом смысле миф мифу рознь. Мифы о Геракле, Ахилле, Орфее, Язоне отдаленно сказочны, давным давно потеряли животворный свет и обрели общую занимательность для культурных людей. Мифический принцип перешел в высоко романтическую литературу типа Вальтера Скотта, Байрона, Гюго, Понсона дю Террайля, в новое время к Конан Дойлу и Рафаэлю Сабатини. Можно сравнить Айвенго с капитаном Бладом, но отнюдь не с Ахиллом или с Энеем. Мы в лучшем случае преклоняемся перед героями древности, они доходят до нас как блики крайне далеких и недостижимых звезд качественно иной вселенной, тогда как Айвенго или капитан Блад, несмотря на разделяющие их столетия, несравненно ближе нам, как парадигмы животворного света. Разные эпохи только формально переходят одна в другую, образуя общее течение человеческой истории, на самом деле они хаотичны, непоследовательны, сталкиваются и уничтожают друг друга, так что легче представить себе историю горностаев, нежели людей. Нас сближают общие понятия, но не смысл этих понятий. "Дама", "любовь", "джентльмен", "победа", "слава", "богатство", "бедность", "честь", "благородство", "великодушие" понимаются каждой эпохой настолько по-разному, что только живущий в ту или иную эпоху может уразуметь их временный смысл. Марк Твен заметил, что если бы леди Ровена и Айвенго заговорили бы привычным языком, то покраснел бы современный грузчик. Типично американское замечание человека, верующего в прогресс и школьное воспитание. В своем романе "Янки при дворе короля Артура" Марк Твен вообще умудрился сотворить из благородных рыцарей Круглого Стола какие-то сорняки позитивизма: его "рыцари" в полном вооружении разъезжают на велосипедах, (ибо лошади слишком дороги), обмениваются скабрезными анекдотами, устраивают забастовки и революции, пытаясь приблизить блаженное новое время.

Вальтер Скотт чужд позитивизму, ему скорее близка наивная патриархальность. Саксонские рабы всецело преданы своим хозяевам, полностью разделяют их убеждения, не задумываясь готовы отдать за них жизнь. Они не чужды солёным шуткам, вольным разговорам, простым нравам, дружеским потасовкам, но знают свое место и привержены старинным саксонским обычаям.