Газета Завтра 753 (17/2008) - [34]

Индийцы до сих пор обожают Советский Союз, и когда члены нашей делегации ругали его на круглых столах, почтенные индийцы вставали и выходили из зала.

Мне кажется, они были правы.

Втайне индийцы догадываются, что они очень похожи на современную Россию. А им хочется быть похожими на СССР. Такой вот выбор.

Но не будем о политике. Не будем…

"Чего же с ними надо сделать такого, чтоб они вышли на улицу протестовать?" — подумал я. Ответа не знаю до сих пор.

Вернувшись в гостиницу, я по привычке нашёл местное МТВ, я всегда так делаю. Первые дни я не мог найти ни единого отличия одной индийской песни от другой. Потом это прошло, но одно сходство всё-таки осталось. В каждом индийском клипе в массовке снимается минимум человек шестьсот.

Я так понял, что когда в стране миллиард с лишним жителей, а работать особенно негде, всех надо хоть чем-то занять. Поэтому шестьсот — это даже не предел. Иногда в клипе танцуют сразу шесть тысяч человек, и смотрится это очень весело.

Индия вообще весёлая и добродушная страна. За первые три дня российской книжной ярмарки у нашей делегации украли восемь сумок с деньгами, паспортами и обратными билетами. Изъятие происходило в высшей степени изящно — никто ничего так и не заметил. Вещи пропадали, к примеру, во время разговора, лицом к лицу, в полупустом помещении двух почти уже классиков русской литературы: приставленная к ноге сумка одного из них исчезла легко и неприметно; классики, надо сказать, были первозданно трезвы.

Зато по Дели можно гулять и днём, и ночью: индийцы крайне доброжелательны даже в сложных жизненных ситуациях. Они, к примеру, очень ценят белых женщин. Во время прогулки по старому Дели одной нашей блондинки, получилось так, что к ней, невзирая на спутника, прислонились сразу несколько досужих индийцев — один боком, другой грудью, третий спиной. Все они изображали, что на улице очень тесно и поэтому приходится идти на сближение.

Блондинка отреагировала немедленно и по-русски: один был послан вон на хорошем английском, второй получил удар коленом, третий отличный хук в челюсть. Индийцы немедленно разошлись, в прекрасном настроении, не имея ни единой претензии.

Индия, выяснил я к финалу нашего там пребывания, безусловно, похожа на Россию. Те же пять процентов очень богатых, пятнадцать процентов среднего класса, и дальше одновременно и бодрая, и вялая нищета, хитрая на выдумки.

Индийцы до сих пор обожают Советский Союз, и когда члены нашей делегации ругали его на круглых столах, почтенные индийцы вставали и выходили из зала.

Мне кажется, они были правы.

Втайне индийцы догадываются, что они очень похожи на современную Россию. А им хочется быть похожими на СССР. Такой вот выбор.

Но не будем о политике. Не будем…

Я так и не согрелся там за всё это время. Когда потом вернулся в Москву, где опять был то ли плюс один, то ли минус один, мне наконец вновь стало тепло. Я расстегнул куртку и снял шапку, подставляя так и не загоревшую рожу мутному русскому солнышку.

Я пошёл по улице, и вдруг понял, что ничего не знаю об Индии, и вовсе не понимаю, что о ней думать. Достаточно того, что она есть.

Но, наверное, придётся снова туда вернуться.

Полностью — в газете «День литературы», 2008, N4

Герман Садулаев БЛОКАДА

Гул тяжёлых бомбардировщиков не стихал уже ни днём, ни ночью. Иногда слышался визг и скрежет железа, крики и ругань, потом выли сирены пожарных и милицейских машин — стало быть, сбили паразита!

Маленькая девочка до вечера сидела у мутного окна, крест-накрест заклеенного жёлтой бумагой: светомаскировка. Однако свет и вечером не включался. Лампочка в комнате давно перегорела. Зато и счёт за электричество платить не приходилось.

Собрав на сморщенной ладони крошки чёрного хлеба, девочка отправила их в беззубый рот и долго жевала дёснами, смачивая тугой и бедной слюной. В сумерки, пересчитав в который раз деньги — несколько мятых бумажек и горсть железных монет, она упрятала кошелёк в облезлую сумку, натянула на себя пальто фабрики "Большевичка" с разодранной подкладкой, шерстяную шапку, обула резиновые сапоги и вышла в коридор.

За соседней дверью пел и плясал телевизор, муж с женой разговаривали матом. Другой жилец только зашёл в коммунальную квартиру и, проходя на кухню, неловко задел девочку плечом. Она отшатнулась к стенке и, кажется, услышала бормотание:

— Когда ты уже сдохнешь, старая ведьма!

Девочка боком, по стеночке, прошла к выходу и долго возилась с замками двери. Наконец, на лестничной площадке она вызвала лифт, скрипящую клетку, и спустилась на первый этаж.

Дверь подъезда выходила прямо на улицу, к дороге, по которой неслись сплошным потоком машины. Легковые авто, длинные фуры, грохочущие самосвалы, катки и бульдозеры. Почти на всех машинах было написано что-то по-немецки.

Девочка подумала сначала — трофейные. Но люди в машинах не были похожи на русских солдат. Все были злые и страшные. И девочка опустила голову: стало быть, фашисты всё же прорвали оборону.

Девочка пошла по улице, оглядывая вывески и в который раз удивляясь: как быстро оккупанты поменяли все названия! Вот здесь, кажется, ещё вчера была "Булочная". Теперь "Coffee shop" и из-за зеркальной витрины слышна иностранная музыка. А тут, где недавно висело вырезанное из жести тёплое "Молоко", мерцает ядовито-синим люминисцентом написанное по-русски незнакомое и страшное слово: "Супермаркет". Девочка шла дальше, туда, где на углу улицы была аптека. Аптека осталась. Над входом было обозначено крупными буквами — "Drug Store", а ниже, мелкими буковками, для населения захваченного города — "Аптека". И часы работы.