Газета Завтра 610 (31 2005) - [20]

На протяжении столетий отмечалось множество причин, форм и методов этого явления, преследовавшего различные цели. Кроме того, необходимо подчеркнуть, что исторически понятие "терроризм" достаточно амбивалентно по отношению к политической динамике.

В конце XIX — начале XX века политические противники царского режима активно использовали методы террора, что вызывало вполне адекватную и определенную реакцию со стороны властей Российской Империи. Однако, как известно, после революции 1917 года подобные методы получили совершенно иную оценку — они были признаны "законным правом безоружного народа на самооборону".

Ожесточенная гражданская война 1918-1921 гг. дала примеры использования массового террора, который также впоследствии нашел оправдание, и не только в советской историографии.

Героический образ партизан в годы Отечественной войны в советской пропаганде кардинально контрастировал с отношением к ним гитлеровского командования, считавшего их "бандитами, террористами, боевиками". При этом, вероятно, нелишне сказать, что юристы Третьего рейха, обосновывая свою точку зрения, исходили из соответствующих интерпретаций Женевских конвенций 1925 года.

После Второй Мировой войны методы террора были задействованы для создания государства Израиль. Как пишет американский исследователь Адам Парфрей, "сионизм, воспользовавшись шоком от отвратительного прецедента европейского холокоста, использовал мессианский детерминизм, или, менее иносказательно, — террор, для прокладывания себе дороги в жизнь". По мнению того же автора, именно "применение террора против Англии — символа западной цивилизации и парламентского права" привело к появлению на свет Израиля: "Сдавшись под давлением террористов, британцы решили, что лучше будет предложить ООН позволить сионистам создать свое собственное государство".

Во второй половине XX века возникло выражение "международный терроризм". Страшные теракты последних лет во многих странах мира, в том числе и России, сделали этот термин одним из самых часто употребляемых. События 11 сентября 2001 года стали своего рода кульминационным пунктом в окончательном формировании международного терроризма как еще одного социального феномена современности и признании его в качестве одного из главных мировых зол. Однако общепринятого понятия и определения "международный терроризм" не существует. В этом признаются ученые и политики. Выступая на пресс-конференции 21 октября 2001 года в Шанхае, где собрались лидеры всех ведущих стран мира, президент России Владимир Путин прямо сказал: "Проблема в том, что мы не можем точно сказать, что такое международный терроризм".

Тем не менее, вполне определенные и явно ангажированные средства массовой информации с некоторых пор стали целенаправленно приравнивать "международный терроризм" и "исламский терроризм". Более того, они старательно внедряют в общественное сознание представление о том, что ислам неотделим от терроризма. Нет нужды говорить об опасности таких взглядов для любого общества, в особенности же для российского — большой и неотъемлемой частью которой является мусульманская умма (около 20 миллионов человек), составленная не из каких-то пришлых элементов, а из коренных народов нашей страны.

Среди террористов, конечно же, есть и те, кто исповедует ислам, но ведь существует превеликое множество террористических группировок, в которые входят исключительно христиане или иудеи. Вспомним хотя бы организатора взрыва в Оклахоме "белого христианина" Тимоти Маквея и еврейского ортодокса Баруха Гольдштейна, ворвавшегося в мечеть и хладнокровно расстрелявшего несколько десятков молящихся. Но разве посмеет кто-нибудь в наши дни заикнуться о христианском или еврейском терроризме? Терроризм, как справедливо указывали многие, в том числе и президент России Владимир Путин, не имеет религии. Именно поэтому употребление нелепого словосочетания "исламский терроризм" следует исключить из обихода и его настойчивое использование в СМИ вполне можно рассматривать как сознательные или бессознательные усилия по разжиганию межрелигиозной розни, недопустимые ни в одном многонациональном и мультирелигиозном обществе.

В рамках каждой конфессии, бесспорно, существует определенный процент фанатиков и экстремистов, и ислам в данном отношении не является исключением. Разнообразные и сложные процессы, идущие ныне в исламском мире, способствуют порождению радикалов. Пополнение их рядов объясняется порой искренним заблуждением людей, находящихся в поиске, а иногда — и вполне осознанными, эгоистическими и даже корыстолюбивыми расчетами. От экстремизма, фанатизма, а, в конечном счете, и терроризма, страдают в первую очередь общества мусульманских стран. И вовсе не случайно, что антитеррористические, правовые нормы в целом ряде стран исламского мира гораздо более суровые, чем, скажем, соответствующее российское законодательство.

С другой стороны, очевидно, что борьба против глобального зла, каковым в действительности является "международный терроризм", должна вестись не только и не столько против отдельных террористов и террористических групп, сколько против этого феномена в целом и отдельных процессов, составляющих его; не только и не столько против следствий, а, прежде всего, против причин, которые эти следствия порождают. В противном случае эта борьба никогда не будет эффективной и вести ее придется бесконечно.