Газета Завтра 610 (31 2005) - [14]

В этой ситуации совершенно неважно, что ревальвация юаня перераспределяет прибыль от дешевого китайского производства и внешнеторговый дефицит США от этой операции действительно (правда, ненадолго) несколько уменьшится и так далее. Важно только одно: что тот механизм, который мои предки создавали двести лет, сегодня под колоссальной угрозой.

Разумеется, у нас есть с КНР различные договоренности. Но Китай — это Китай, он совершенно четко понимает, что любые договоренности чего-либо стоят только до тех пор, пока стороны могут наказать противника за их нарушение. История России 90-х годов тому свидетель: обещания, данные слабой стороне, гроша ломаного не стоят. Появление альтернативного ФРС механизма создания богатств принципиально меняет всю структуру наших отношений с Китаем — и не в нашу пользу.

Что здесь можно сделать — теоретически, во всяком случае? Во-первых, лишить Китай возможности ревальвировать юань и выходить на международные финансовые рынки. Но Китай сегодня слишком велик и силен, он предлагает слишком выгодные условия: наши продажные банкиры от такого никогда не откажутся, как им ни угрожай. И даже угроза отлучения от эмиссионных долларовых потоков не сработает — Китай дает больше.

Можно попытаться лишить Китай возможности экспорта. Тогда ревальвация не будет приносить прибыль — поскольку ее просто не будет. Но куда тогда девать эмитированные доллары? Спекулятивных денег в мире много больше, чем товаров, нефтяные рынки и рынки металлов и недвижимости это хорошо показывают.

Можно было бы попытаться договориться с Китаем о переносе монопольного центра эмиссии в Пекин — с окончательным обрушением США. Но мы к этому не готовы: Китай еще не настолько открыл свою экономику, еще не настолько куплена его элита, чтобы реализация такого сценария могла бы проходить исключительно под нашу диктовку. А риск должен быть исключен.

Можно попытаться создать новую мировую валюту — например, на базе Мирового банка. Тогда, с утерей эмиссионного насоса, США станут много меньше потреблять, сила юаня резко уменьшится и, более того, появится возможность давить на Китай, поскольку новый эмиссионный центр (а значит, деньги, на которые только и можно будет купить китайские товары) снова будем контролировать мы. Однако сделать такой шаг можно только после катастрофы доллара — что само по себе вызовет острый финансовый кризис. А за ним — череду региональных конфликтов, в которых всё будет решаться силой оружия, а не денег. И нет никакой гарантии, что такой вариант завершится для нас успехом.

Остается дестабилизировать ситуацию в мире путем разжигания ряда региональных конфликтов — ради борьбы с терроризмом, разумеется, исключительно в интересах всего человечества, с целью борьбы за свободу и демократию. Именно на эту борьбу можно списать снижение жизненного уровня в США, что позволит уменьшить экспорт Китая и его финансовые ресурсы. Кроме того, эскалация конфликтов поможет сократить потребление и в других странах, активно потребляющих китайские товары. А затем, когда ситуация станет совсем нестерпимой, нужно, чтобы кто-то вбросил идею о создании межгосударственной валюты. И, может быть, этот план даже удастся реализовать…

P.S. Все имена, а также названия государств, организаций и денежных единиц являются вымышленными, а их возможные совпадения с реально существующими — случайными и непреднамеренными.

МЕГАМАШИНА

МЕГАМАШИНА

Георгий Судовцев

Георгий Судовцев

МЕГАМАШИНА

Азиатско-Тихоокеанское партнерство по экологическому развитию и климату, об учреждении которого 27 июля заявила "шестерка" в составе США, КНР, Австралии, Индии, Японии и Южной Кореи, можно рассматривать как попытку создать действующую альтернативу Киотскому протоколу 1997 года, который ограничивает эмиссию так называемых парниковых газов основными индустриальными странами. Единственным государством, участвующим в двух проектах одновременно, что, кстати, позволяет характеризовать перспективу данного партнерства не как альтернативу, а как дополнение к Киото, является Япония. Китай, Индия и Южная Корея изначально не участвовали в Киотском процессе, а США и Австралия отказались ратифицировать данное соглашение под предлогом того, что оно, не решая проблемы выброса парниковых газов, подорвет их экономическое развитие.

Так, премьер-министр Австралии Джон Ховард заявил, что из-за вывода значительной части производств в страны, не охваченные "провальным" Киотским протоколом, реальный прирост эмиссии СО2 и других парниковых газов за период 1990-2010 гг. составит 40%, а без "Киото" он равнялся бы 41%. Американцы же к "цене вопроса" для своей страны, давно определенной на отметке свыше 1 триллиона долларов, приплюсовали 5 миллионов новых "экологических" безработных.

Новое международное объединение, окончательные детали создания которого будут обсуждены на специальной конференции, запланированной на ноябрь текущего года в австралийской Аделаиде, поставило своей целью внедрение новых энергосберегающих и альтернативных "углеводородной" энергетике технологий, признанным мировым лидером в сфере разработки которых являются США, а применения — Япония. Превращение КНР в "мастерскую мира", в глобальный "полюс производства" сопровождается весьма неблагоприятными экологическими последствиями, названными в свое время экс-премьером Чжу Ронти "полноправным национальным бедствием первой степени". Поскольку Китай, чьи темпы экономического роста в этом году составят 8,5%, всё настойчивее заявляет о себе как потенциальной сверхдержаве XXI века, способной поставить под сомнение глобальное господство США, такой дополнительный рычаг "технологического" влияния на конкурента с перспективами ограничить его рост сегодня чрезвычайно важен и нужен Вашингтону. Вдобавок, под флагом "технологического сотрудничества" есть шанс сохранить нынешний уровень жизни в США, когда 4% населения планеты потребляет около 40% мировых ресурсов. Однако такой "шлюз" не в меньшей степени нужен и Пекину, поскольку прямая конфронтация с Соединенными Штатами, дающими ежегодно около 160 млрд. долларов торгового профицита, пока не входит в его интересы. О том, как китайцы используют подобные "шлюзы", можно судить, например, по истории шестисторонних переговоров относительно ядерной программы КНДР. Так что реальные перспективы данного партнерства лежат, скорее, не столько в экологической, сколько в геополитической плоскости. А собственно экология — это уж как придется.