Газета Завтра 607 (28 2005) - [36]

Тогда-то и вызвали к следователю Свирельникова, требуя свидетельских показаний, подтверждающих, что Толкачик продавал ему нерастаможенную сантехнику. Проще всего, конечно, было прикинуться честным предпринимателем, введенным в заблуждение подлым поставщиком, и во всем сознаться. Но Михаил Дмитриевич не сомневался: Толкачик обязательно выкрутится. С такими деньгами и не выкрутиться! Более того, директору "Сантехуюта" необходимо было, чтобы тот выкрутился, в противном случае долгожданный контракт на "Фили-палас" терял смысл, ведь за вычетом всех откатов и взяток заработать можно было только на дешевых комплектующих от "Сантех-глобал".

Толкачик, опомнившись, выступил с заявлением, что пресса извратила его позицию, Политсовета он не покидал и даже, напротив, собирается сразиться с Грузельским за пост председателя партии. По совершенно секретным данным, обнародованным в передаче "Пост фактум" политологом Поплавковским, несчастного сантехнического олигарха обещали оставить в покое лишь в том случае, если он договорится с Политсоветом и сместит Грузельского, который обещал в свое время рассказать и документально подтвердить жуткую тайну о чекистских годах действующего президента.

Однако расклад в Политсовете "Гроба" оказался непростым. В него, помимо молодых борцов за свободу, впервые обнаружившихся только на веселых баррикадах 91-го, входили и настоящие патриархи отечественного диссидентства. К примеру, знаменитый Лепистов, получивший свой первый срок за чудовищный антисемитский лозунг, который он собирался написать масляной краской на кремлевской стене, чтобы привлечь внимание мировой общественности к страшной проблеме "отказников". Милиционеры поймали злоумышленника меж серебристых елей, когда он написал только первое слово "Бей…" и отобрали ведро с белилами, а народный суд отправил его на принудительное лечение. Из больницы Лепистов вышел законченным борцом с Красным Египтом и возглавил подпольный журнал "Скрижаль", печатавшийся на машинке "Эрика" тиражом 5 экземпляров (копирка больше не брала) и жестоко разгромленный КГБ, что вынудило Конгресс США принять закон "Бронсона—Николсона", нанесший ощутимый удар по прогнившей советской экономике.

Так вот, этот самый Лепистов активно поддерживал амбиции Грузельского, но и Толкачик, по слухам, тоже не дремал: он срочно начал строить на берегу Пироговского водохранилища для членов Политсовета элитный дачный поселок, задуманный как маленькая Венеция: вместо улиц — рукотворные каналы, а каждый коттедж со всех сторон окружен водой. По генплану, каналы сходились к центральной площади поселка, представлявшей собой большой пруд с островком, на котором, в стеклянном павильоне за круглым столом, и планировалось в недалеком будущем проводить заседания Политсовета. Расходы, конечно, немалые, но они того стоили: после одоления неуправляемого Грузельского Толкачику обещали закрыть все уголовные дела. Он свозил товарищей по партии на строительство, показал огромный глинистый котлован, похожий на воронку от мощной бомбы, потом предъявил макет будущего поселка и тут же провел жеребьевку, чтобы каждый заранее знал, где будет возведен его личный коттедж.

Однако Грузельский и Лепистов на объект демонстративно не поехали. Более того, они подло воспользовались тем, что несколько невезучих членов Политсовета огорчились результатами жеребьевки, получив участки вблизи централизованной выгребной ямы. Заговорщики перетянули недовольных на свою сторону и призвали к созыву внеочередного, чрезвычайного съезда Партии гражданского общества. От исхода этого съезда, в сущности, зависело будущее "Сантех-глобала", а, следовательно, и "Сантехуюта". Но дело осложнялось тем, что как раз сегодня Подберезовский собирал в Лондоне пресс-конференцию, чтобы показать журналистам обличительный снимок…

13.

Машину возле управления МВД приткнуть было негде. На стоянке, размеченной белыми линиями, помещались автомобили, принадлежавшие, очевидно, сотрудникам. В основном, жигульня и старенькие иномарки, хотя, впрочем, попадались и дельные экземпляры. Близлежащие газоны, тротуары были плотно заставлены дорогущим мерседесистым новьём. На цветочную клумбу угораздился огромный "хаммер", который всем своим триумфальным видом напоминал памятник танку-победителю из послевоенных времен. Леша в растерянности остановился и виновато оглянулся на шефа.

"Мд-а, — подумал Свирельников, — если с преступностью не начнут бороться всерьез, то сюда вообще скоро не втолкнешься!"

Но, к счастью, в этот момент из проходной вышел здоровенный коротко остриженный парень. Громко матерясь в мобильник, он рычал кому-то, что один за всех париться не намерен и что если завтра не занесет деньги, с него возьмут подписку о невыезде. Продолжая браниться, стриженый засунулся в "мерседес-глазастик" и освободил место на газоне.

Отдав Леше "дежурный" мобильник, Михаил Дмитриевич вылез из машины и осторожно огляделся, но серых "жигулей" не обнаружил. Нащупывая в боковом кармане паспорт с повесткой и повторяя про себя номер кабинета, Свирельников прошел через КПП. За стеклянной перегородкой два дежурных с короткими автоматами играли в нарды. Один из них, усатый, поднял голову, мечтательно посмотрел на директора "Сантехуюта" и метнул кости, потом, огорченно вздохнув, проверил у него документы.