Газета Завтра 606 (27 2005) - [31]

Старик рассказывал всё как есть, не спеша, желая выговориться. Единственная дочка долго не была, а тут вот приехала перед праздником. Накрыли вечером стол, выпили, про жизнь говорили, и вдруг что случилось с ней. Завела одно и то же: отпиши дом да отпиши на неё немедля. Я ей говорю, что хочу умереть в своём доме, а она — тебе уже немного осталось. Так вот, слово за слово… Маленькая была такая хорошая, отца любила, да и каждому готова была помочь, если что понадобится. Уехала в Москву в институт учиться, поселилась в столице — постоянно навещала Старика, гостинцы привозила.

Жизнь у неё по-разному складывалась, и Старик радовался, когда дочь наконец-то устроилась работать в банк. В банках сейчас всем хорошие деньги платят, и хорошо, что дочь наконец-то поживёт в достатке. Только вот деньги-то, похоже, её и испортили. Как получила она эту работу в банке, купила квартиру в Люберцах, так почти перестала навещать. Деньги её, наверное, испортили. Компании, застолья, а с семейной жизнью у неё что-то так и не сложилось. Самое горькое — всё это перед таким праздником, перед Днём Победы… Будто в душу плюнули.

Милиционеры переглянулись: сейчас из-за имущества чего только не происходит. Частная собственность делит людей, брат на брата идёт. Хорошо, если до смертоубийства не доходит. "Ясно, отец, — сказал капитан Комлев. — Давай будем на твою дочь непутёвую "хулиганку" оформлять. Мало ей не покажется. И в банке своём пусть расскажет потом, как и за что её привлекли. В следующий раз как положено вести себя будет. Тем более перед Днём Победы". Старик покачал головой: не надо. Не в "хулиганке" дело, дочку он уже простил, но осталась какая-то другая обида, не на неё лично.

“Почему так вот, не по-людски получается? Знаете, что для меня значит этот праздник? На этой войне батька мой погиб, оба брата, только фотокарточки от них и остались. Сам я под сердцем подарок немецкий ношу, — Старик закатал рубаху, и показал засевший под сердцем тёмный кусок вражеского металла, — и вот такое перед самым праздником…” Как же это, за что? "Ребята, — сказал Старик. — Оставайтесь у меня. Зовите водителя. Выпьете со мной за Победу. Дом у меня просторный, найду, где всех вас положить". "Нельзя, отец, — покачал головой капитан Комлев. — Мы на дежурстве. Пока вызовов нет, но в любой момент могут поступить". "Хорошо, — кивнул Старик.? Тогда хоть чокнитесь со мной. За Победу"…

Провожая группу немедленного реагирования, Старик доковылял до калитки. Случилось редкое: могучий уазик забуксовал в размякшей от дождей глинистой колее деревенской дороги. Мотор рычал, колёса бешено крутились, разбрасывая комья грунта, но машина не двигалась с места. "Оставайтесь, оставайтесь!" — крикнул Старик. "У меня дом большой, всем места хватит!"… Но вызвали по рации "газон" МЧС, те вскоре прибыли и вытянули уазик. На прощание капитан Комлев обнял старика и сказал: "Прощай, отец. Долгих лет жизни тебе и доброго здоровья. А если что с дочкой опять… Звони".

ЖИЛИ-БЫЛИ

Анна Серафимова

ЖИЛИ-БЫЛИ

Обеспокоенность Ларисы Ивановны вызвана вот чем: активизировались служители культа некоего толка. Все эти приемы у президента, прочие кремлевские посиделки... По ее мнению, они стремятся обратить в свою веру как можно больше русских, татар, вообще представителей иных конфессий. Лариса Ивановна — активный член церковной общины одного из московских приходов. Она — типичная современная православная: еще несколько лет назад атеистка, ныне — глубоко верующий человек, "раба Божия Лариса", как она сама себя называет.

Раба Божия не просто вслух выражает обеспокоенность таким поведением, но как бы упрекает в их служебном рвении нашего общего знакомого Евгения Иосифовича. Тот упреков категорически не принимает ни в адрес свой, ни обвиняемых, с недоумением восклицает: "Ерунда какая! Зачем им это надо?! И никому не надо: у вас своя вера, у нас — своя". И далее в том смысле, что активные религиозные деятели пытаются не обратить в иудейство разные народы, а лишь стремятся воцерковить невоцерквленных сородичей, направить их на путь истинный, который у них, конечно, свой, особенный. Потому не ставят целью захватить чужие приходы с паствой. Мол, напротив: среди православных священников немало выкрестов, а вот среди них, а уж тем более в земле обетованной, в отличие от попов в России, русских едва ли найдете.

Лариса Ивановна в попытках возразить взывает ко мне, но я неожиданно для нее целиком и полностью принимаю сторону Иосифа Евгеньевича. У меня нет ни малейшего сомнения, что их уважаемые соплеменники совсем не заинтересованы, чтобы татары, буряты, русские и прочие народы принимали бы иудейство. Да, каждому свое. В том числе своя вера. Еще чего не хватало: чтобы всякие там гои обращались в веру господ и считали себя избранными? Не много ли наберется желающих, не перебор ли будет с избранными?

Ну а о том, чтобы пустить чужаков в святая святых— изучение, распространение религии, формирующей мировоззрение, менталитет избранного народа, и говорить нечего. Конечно, никаких там татар-удмуртов! Да и остальные народы просят не беспокоиться.