Газета Завтра 599 (20 2005) - [36]

В марте 1945 года, когда началась атака эсэсовцев, раненый Прокопий Галушин со связкой гранат бросился под "Фердинанд". Атака благодаря ему захлебнулась. Как говорили после боя бойцы, если бы не Прокопий, они бы все погибли. В апреле 1945 года, за месяц до конца войны, Вера Ильинична получила последнюю похоронку. Прокопию посмертно было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Его имя навечно было зачислено в списки десантной дивизии.

Лишь после этого Вере Ильиничне стали платить пенсию тридцать рублей. Больше колхозница, мать девятерых фронтовиков, ничего не заработала. Но что ей эти деньги, когда и любимого сыночка отняли ненавистные немцы? К ней приезжали журналисты, особенно после того, как о подвиге Прокопия Галушина стали много писать в газетах. Вера Ильинична чуралась подобной популярности. Отказывалась приезжать на встречи. Она хранила в себе свою память и о Прокопии, и о других сыновьях.

Имя Прокопия было присвоено лесовозу, бороздившему моря и океаны. Одна из широких архангельских улиц носит имя Галушина. Долгие десятилетия архангельский Дворец пионеров носил имя своего земляка. Пионеры стремились стать юными галушинцами. Но брежневский застой, подготовивший и перестройку, делавший лицемерными и фальшивыми любые почитания и начинания, коварным образом сказался и на имени Галушина. Надвигался очередной юбилей Ленина, к этому времени заканчивалось строительство нового здания Дворца пионеров. Секретарю по идеологии хотелось хоть чем-нибудь отрапортовать в Москву. Решено было Дворец пионеров переименовать и присвоить ему имя Ленина. Какое дело Москве до какого-то Галушина, совершившего свой подвиг. Мог бы и не совершать. Как говорят партократы: мы не посылали его под танк. А вот ещё одно сотое, тысячное, миллионное имя Ленина для рапорта не помешает. Учителя не знали, что им делать, отказываться от галушинских отрядов, вдруг подвиг как бы отменили. А в Северодвинске росло уже третье поколение галушинцев. Ездили в Венгрию, на место гибели Прокопия, где был установлен памятник, регулярно ездили в Кировабад, где стояла воздушно-десантная дивизия, и на территории части тоже был установлен памятник. Третий памятник стоял в Холмогорах. На родине героя. Партийным чиновникам не нужен был местный герой. Наверное так, как сегодняшним чиновникам не нужны герои Чечни и Афганистана. В Венгрии стал не нужен памятник герою войны с фашизмом. Из Кировабада была передислоцирована воздушно-десантная дивизия. И помнят ли сейчас десантники имя своего первого героя Советского Союза, я не знаю. Отплавал своё лесовоз "Прокопий Галушин", новому кораблю имя присваивать в Архангельском пароходстве не сочли нужным. Новые герои, новые песни. Остался лишь памятник в родных Холмогорах.

А мать героя, моя бабушка Вера Ильинична, после четырех инсультов, ушла тихо и спокойно в мир иной 21 июля 1957 года. Когда изредка бываю в Архангельске, прихожу на полузаброшенное кладбище, где она захоронена в низине за церковью, мир праху её...

Вера Ильинична Галушина, мать девяти фронтовиков. Русская женщина, на каких и держалась вся наша страна, вся её мощь и могущество. Не стало таких, как она, — и кто заселяет русские просторы? Кто будет жить в России лет через пятьдесят?

А из её детей жива лишь моя мама, слепой инвалид войны. Но и ничего не видя, она любит перебирать письма и фотографии своих родных. Есть что вспомнить, есть за что держаться в памяти своей.

«НАШИ КОРНИ — ВЕРА И ПРИРОДА»

«НАШИ КОРНИ — ВЕРА И ПРИРОДА»

Лев Анисов:

«НАШИ КОРНИ — ВЕРА И ПРИРОДА»

Савва ЯМЩИКОВ. Лева, я знаю, жизнь твоя — это постоянная работа. Что для тебя самое главное, самое дорогое из того, что ты сделал? Что, как говорится, на сердце лежит и близко твоей душе, твоему уму?

Лев АНИСОВ. Слушая, Савва, твой замечательный рассказ, я невольно перенесся в далекое детство, школьные годы. Родился я в Замоскворечье, и не скажу, чтобы каждый день, а все же несколько раз в месяц мы бегали в Третьяковскую галерею. Спроси, зачем — не отвечу, не знаю, но бегали. И мог ли я даже подумать о том, что когда-нибудь судьба приведет меня к этим замечательным художникам, к Павлу Михайловичу Третьякову? Но, наверное, все-таки каждому из нас что-то предписано и в какой-то определенный срок что-то он должен сделать, что-то исполнить, а иначе зачем пришел в этот мир?

Случайно или нет, не знаю, как получилось, — скорей всего, от какого-то внутреннего противостояния тем идеям, которые носились в воздухе в ту пору в отношении Шишкина, возникла потребность заступиться за этого художника. Помнишь, как пытались вдолбить мысль, что лучше цветные фотографии делать, чем картины Шишкина смотреть. Даже в разговоре с людьми, которые вроде тебе симпатичны, слышалось: да ну, да упаси Бог. Вот посмотри, какие есть художники, а что такое Шишкин?! И внутри что-то противилось, клокотало. Я еще не знал художника, не знал его жизни, но мне хотелось возразить, и чтобы быть объективным в своем возражении, я решил узнать как можно больше об этом человеке.

Помню, как, впервые приехав в Елабугу, зимой, почти в полночь добрался до гостиницы и при свете лампы раскрыл письма Ивана Ивановича Шишкина, написанные сюда, к родителям. "Родные тятенька и маменька!" Как он мне стал близок. Еле дождался утра, чтобы помчаться посмотреть на дом, в котором родился Шишкин. А уж там, в комнатах, где прошли детские и юношеские годы Ивана Ивановича, вдруг понял, какой мир воспитал, вскормил его. Две вещи воспитывают русского человека и делают его богатым — Церковь и природа. Церковь дает идеологию, а природа наполняет человека звуками, наполняет музыкой. Что такое человек в лесу? Оставшись наедине со своими мыслями, он невольно замечает, что становится глубже, чище. Пение птиц, шуршание листвы, когда мышка или там ежик пробежит, — все это наполняет нас. И счастлив человек, который детство свое провел среди природы.