Газета Завтра 489 (14 2003) - [28]

— Да голодные они, вот и бледные, — объяснила подруга-врач поразивший меня бескровный вид реаниматоров. — Доктора городских больниц сплошь и рядом недоедают. Зарплата у них мизерная. А сколько сил и нервов уходит, когда они пациента откачивают?! К нам как-то в больницу девочку ночью привезли в критическом состоянии. Молодой дежурный врач, пока не подоспели вызванные из дома коллеги, один ее в буквальном смысле слова оживлял. А когда прибыла помощь, он грохнулся без сознания — голодный обморок, спровоцированный колоссальным нервным напряжением. Реаниматоры сами, как правило, мало живут: от сердечных болезней умирают, спиваются… Ведь сколько бы он смертей ни перевидел (а у них летальные исходы — не редкость, это же не стоматология или дермотология), он каждую переживает и испытывает сильнейший стресс, который снимает часто рюмкой. Сейчас те, кто остался работать в реанимации — настоящие подвижники. Вот кому надо памятники ставить! Все врачи ныне бедствуют. Москву я не беру, там положение иное. Но нам, кардиологам, невропатологам, терапевтам, кто конфеты принесет, кто тортик… Вообще, у пациентов сложилось твердое убеждение, что врачи питаются исключительно шоколадом. А мы больше были бы рады кусочку сыра или баночке тушенки. Ведь когда реаниматор больного откачает, того в отделение переводят, дальше врач наблюдает, лечит. Благодарность — ему. А если в реанимации человек умрет — кто благодарить будет? Да еще бывает в суд подают родственники, хотя случай безнадежный. Я в своей больнице у ребят-реаниматоров спрашивала, почему не уходят с копеечной работы в те же реализаторы медпрепаратов или охранники: денег больше, а ответственности никакой. Говорят, не могут, втянулись. "Даже не в свое дежурство звоню, интересуюсь, как и что. Кажется, что без меня чего-то не учтут и не справятся. И другие звонят, уже у меня узнают, что да как. Думают, что я без них не справлюсь".

Как-то на остановке увидела мужчину, показавшегося мне знакомым. Он подошел сам. Без белого халата я его не сразу узнала. Разговорились. И я спросила, почему он захотел стать реаниматором и остается им в неблагодарные времена на такой изнуряющей и выматывающей работе.

— С детства мечтал быть врачом, как многие тогда летчиками, например. Поступил в медицинский с твердым намерением стать стоматологом. Признаюсь, по материальным соображениям. Но когда учился на 4-м курсе, за мной прибежала соседка, сыну которой стало плохо. Она вызвала "скорую", но в истерике прибежала и за мной, единственным, кто в нашем доме имел отношение к медицине. Врачи приехали быстро, я ничего и сделать не успел. Но соседка вцепилась в мою руку мертвой хваткой, пока бригада выполняла необходимые действия, и мне пришлось поехать с ней в больницу — она просто не отпускала меня. Мы сидели возле реанимации, и я был для нее, намертво меня схватившей, главным человеком в тот момент: она спрашивала, что там происходит, как действуют врачи, сколько это продлится… Я что-то отвечал. Мальчика спасли. Это высокопарно и, может быть, фальшиво звучит, но тогда, схваченный несчастной матерью, я понял, что такое реаниматор. И выбрал эту специализацию. Прекрасно при этом сознавая, что исход далеко не всегда бывает счастливым. Мой первый, уже не ученический, а врачебный опыт, был успешным. Откачивавший вместе со мной 40-летнего мужика врач сказал: "Тебе повезло. А моя карьера началась с покойника. С кладбища. Случай был безнадежным, но все равно. С тех пор у меня на стене два листа: с крестами — умершие, с деревьями — выжившие. Хотя лес куда как больше кладбища, но и оно пополняется." Я пришел домой и тоже лист ватмана на стенку повесил, нарисовав на нем дерево. Погост у меня небольшой, а лесной массив разрастается, и скоро надо будет наращивать его еще одним листом ватмана. И не понять никому, что испытываю, когда на лес свой смотрю… Одно плохо: семью надо кормить, а то бы и без зарплаты, как нас часто оставляют, можно было обходиться, одним колоссальным чувством морального удовлетворения после каждого мной выхожденного человека".

БОМЖИ В ЛИМУЗИНАХ

Сергей Ожиганов

8 апреля 2003 0

15(490)

Date: 08-04-2003

Author: Сергей Ожиганов

БОМЖИ В ЛИМУЗИНАХ

Общество наше целеустремленно не кормит голодных, не лечит больных, не заботится о беспомощных, зато изо всех сил стремится научно-либерально и экономически эффективно сберечь столь редкие ресурсы для создания столь важного комфорта узкого круга лиц, время от времени дарящих нам свои честные улыбки с экранов телевизоров. Следствием такой "ресурсосберегающей технологии" является четкое разделение людей по имущественному признаку и создает в обществе полюса чрезвычайной бедности и нелепого богатства.

Общепринято, что бомжи — лица без определенного места жительства. Определение это, если следовать его точному смыслу, выделяет две внешне противоположные группы людей. Материальный статус обсуждаемых сообществ разделяет их сильнее, чем жителей Земли и наших внеземных предполагаемых братьев по разуму.

Первая группа бомжей (первая по их представлению о собственной значимости, по количеству общественных ресурсов, используемых "избранными" в личных бытовых целях) сделала свой выбор целеустремленно и осознанно, поставив свои индивидуальные интересы выше интересов общества и государства, сумела временно разорвать практически все связи с исторической родиной, сосредоточившись на корыстном управлении ее ресурсами. Властителей наших интересует не сама власть, их ослепляют ее роскошные атрибуты, так что и сама власть — для них лишь способ быстрее добраться до тщательно разработанной системы личных преимуществ. Этим объясняется ужасающий непрофессионализм наших политиков, в какой-то степени компенсируемый их универсальным аморализмом. 3атаенно размышляя о том, что пасомое стадо есть ничтожные пролетарии, они не желают и не могут замечать того, что сами являются "нравственными пролетариями".