Газета Завтра 476 (1 2003) - [24]

Водоэмульсионной, естественно. От нее голова не кружится, и ложится она хорошо. Так и говорю, а заодно прибавляю пару названий популярных в Канаде видов водоэмульсионки, т.е. демонстрирую свою компетентность. Мой экзаменатор удовлетворенно кивает головой, ответ ему понравился.

— Ты служил в Красной Армии, ты, наверное, очень дисциплинированный человек. Скажи, пожалуйста, ты когда-нибудь в жизни опаздывал на работу?

— Конечно, опаздывал. Я всего лишь человек.

Экзаменатор расцветает на глазах. С хохотом откидывается в кресло, потом вскакивает, опять обегает стол, жмет мою руку:

— Wonderful answer! Великолепно! Обычно говорят: никогда в жизни, т. е. врут. А ты ответил честно, это очень хорошо, очень! Теперь еще вопрос: придумай пять слов, которые наиболее адекватно описывают твою личность.

Начинаю злиться. В КПСС меня, что ли, принимают? Сезонная работа, минимальная зарплата… Отвечаю резко:

— Четыре слова, о'кей? Много. Работать. Хорошо. Получать. Русские умеют работать.

Я попал в группу непосредственных кандитатов на рабочие места. Каждому из нас выдали видеокассету с показом основных операций, два раза в неделю с нами бесплатно занимаются опытные маляры. В группе порядка 15 человек, в основном молодежь. Иммигрантов, кроме меня, нет.

Познакомился с парнем, который работает маляром уже 15 лет, у него какое-то латиноамериканское имя. Компания, которая нас всех, судя по всему, наймет, ему нравится, он намерен работать весь сезон по 10-12 часов в день, без выходных, и заработать не меньше 7-8 тысяч, ему нужен напарник, согласный работать в таком же ритме. Договорились, что таким напарником стану я.

Наконец, решающий день. В условленный час за мной приезжает машина, едем в район, который называется Sandy Hill — Песчанный Холм. Вот и дом, крыльцо которого мне предстоит покрасить. Одновременно со мной в разных частях города сейчас работают еще четыре человека, кандидаты на ту же позицию, конкуренты. Покрашу крыльцо, уеду домой, завтра позвонят и скажут: берут или не берут.

Следующим утром — звонок. Не взяли.

— Почему? Я что-нибудь сделал плохо?

— Все хорошо, хозяевам дома понравилось. Но пойми, ты не оказался самым лучшим из пятерых. Желаем тебе удачи.

…Через пару месяцев, в магазине, я встретил того парня, который собирался заработать 8 тысяч за сезон. Ему повезло еще больше, он был принят на постоянную работу. Проработал неделю или полторы, потом на его место взяли чьего-то друга, а ему, как и мне, пожелали удачи… Ничего, прорвемся. Руки не отсохли.

БОНЖУР, НИХАУ, САЛАМ

Четыре раза в неделю, по вечерам, я углубляю свой английский в школе для иммигрантов. В классе 15 человек из Бирмы, Китая, Шри Ланки, Ближнего Востока, Франции, Италии, Латинской Америки, русский я один. Спрашиваю у двух парней: откуда они?

— Мы из Кувейта, — оба широко улыбаются, один протягивает руку. — Меня зовут Фадел, как зовут тебя?

— Саддам Хусейн.

— Пошел ты... Кстати, ты же русский, скажи, у вас политик один есть, националист, как его…

— Жириновский.

— Yes, Жириновский. Это правда, что он…

— Да, правда, еврей.

Я уже привык к этому вопросу. А также к вопросам о том, правда ли, что Ельцин alcoholic, а Путин — KGB. Еще интересуются, как могло так случится, что Россия за считанные годы из супердержавы превратилась в третьесортную африканскую страну. Я не знаю ответа на этот вопрос. Люди здесь тактичные, они меняют тему, но каждый раз после этого вопроса чувствую себя так, будто мною вымыли пол.

В переменах я хожу по коридорам и напрягаю слух в надежде услышать русскую речь. Школа большая, в вечернюю смену здесь учится не меньше 200 человек, но русских я пока не встречал.

Зато в классе у меня сложилось подобие компании. Одного из компаньонов зовут Абдула. Это толковый, умный парень из Йемена, дипломат, сотрудник их посольства в Канаде. Еще бы нам с ним не сойтись — примерно в одни и те же годы мы закончили МГУ. Там, в родных стенах, мы никогда не встречались, но здесь друг для друга олицетворяем лучшие, золотые годы жизни.

Он подзабыл русский, общаемся по-английски, но иногда в переходим на мой язык. Он любит Россию, Москву, университет, с кайфом вспоминает и произносит названия улиц, станций метро, номера маршрутов трамваев, троллейбусов. Он живо интересуется всем происходящим в России, от того, что сейчас происходит в стране его студенческой юности, ему искренне, непритворно грустно.

Как-то раз подходит ко мне на перемене:

— У меня для тебя подарок. Тебе понравится.

— Что за подарок? Давай сюда.

Три раза оглянувшись, раскрывает сумку, протягивает бутылку "Столичной".

— Абдула, ты добрый, как крокодил Гена, — говорю ему по-русски. — Размочим под воспоминания юности?

— Пей сам. Я не могу.

— В Москве тоже не мог?

— Well… В Москве я был студентом. А здесь я дипломат, у нас в посольстве очень строго, you know... Выпей за мою карьеру. И выпей за русский народ. Я вас очень люблю. You know…

Другого компаньона, вернее, компаньоншу, зовут Амина, она из Ливана. Амина закутана с головой в черные тряпки, но у неe чуть-чуть подкрашены глаза и губы.