Газета Завтра 469 (47 2002) - [26]

— Да, твое сравнение точнее, и надо бы смываться отсюда,— соглашается Арон, за пару-тройку лет прибравший к рукам всё, на что положил свой алчный глаз. Зная его с детства, будучи свидетелем восхождения, могу заверить, что никаких чудес предпринимательской деятельности, гениальных ходов и озарений не было. А была необходимая информация, своевременно получаемая бизнесменами "первой волны" на закрытых учебах-семинарах, которые начали проводить еще до образования кооперативов. Помните такие? Так вот, когда Горбачев еще трепал языком о необходимости все перестраивать, Арона, с горем пополам закончившего заочное отделение института и работавшего инженером-технологом на заводе, пригласили на какие-то курсы в одну из прибалтийских республик. "Приезжаю на эти курсы, а там — сплошная синагога",— смеется, вспоминая, Арон. Именно там "вольных слушателей", впервые услышавших об образовании в скором будущем кооперативов, сориентировали, какие нужно открывать (выпуск каких товаров в госсекторе сократится, чего не будет на рынке), объяснили, что нужно будет безбоязненно брать огромные кредиты у государства, поскольку отдавать их не придется. И Арон одним из первых открыл несколько кооперативов, сырье для которых доставал удивительно бесперебойно, несмотря на повальный дефицит. Взятые займы позволяли поставить дело на широкую ногу. Помните, инфляция галлопировала страшно. А государство, дав фиксированные деньги на длительный срок, получило их назад, но пропорции были таковы: один из кредитов в 50 тыс. долларов Арон вернул в сумме 500 долларов. В 100 раз меньше! Риска не было никакого — он знал, что именно в таких пропорциях будет возвращать. Его и других "семинаристов" известили об этом на тех самых регулярно проводимых учебах.

— На семинаре нам сказали: "Нефти, газа, леса, алмазов на всех не хватит. Не огорчайтесь, если вам не удастся их захватить. Кушать и болеть люди будут всегда. Поэтому продуктовый и лекарственный рынок тоже должны быть в зоне вашего внимания. Так что я сразу на это нацелился.

Помните, как всем раздали ваучеры, которые можно было, в том числе, выменягь на акции своего предприятия? Вы чувствовали себя полноправным акционером наряду с директором, главбухом… Но на ваше заведение положили глаз Арон и его собратья по учебе. Они, наученные, знали, как сделать, чтобы "было ваше — стало наше". Вот Арон сговаривается с готовым за символическую, в сравнении со стоимостью предприятия, сумму директором не выплачивать вам, рабочим-акционерам, зарплату. И месяц, и два, и три... Он знает, что в законе предусмотрительно отсутствует ответственность за задержку зарплаты. И усаживает за небольшой столик у проходной женщину с табличкой "куплю акции предприятия". Вы мужественно держите в сундуке под ключом свои акции, живя за счёт огородного подспорья, одалживаясь у родителей-пенсионеров. Но запасы подъедены, пенсии перестали выплачивать... И вы, как и прочие бедолаги-коллеги, продаёте за сущие копейки свои акции подсадной Ароновой тетке, чтобы накормить детей, купить им лекарства или школьные принадлежности. Да мало ли что за покупательская фантазия придёт в голову человеку, год не видевшему "живых денег"? Побежит да хватанет на радостях аж кило сахару!

Скупив 51% акций, Арон становится владельцем предприятия, выпинывая купленного за грош директора...

Зная подоплёку, с интересом смотрела, как мэр нашего миллионного города выступал по местному ТВ, объясняя, почему сеть городских овощебаз перешла даром в руки частного лица Арона, прикрытого фирмой "Лучшее качество". Мол, на содержание овощебаз, находящихся на городском балансе, уходит куча денег из бюджета, они убыточны. А добрый Арон согласился взять эту обузу на себя, за что мэр ему очень благодарен и призывает горожан присоединиться к этому высокому чувству.

— Стоимость овощебазы с ангарами, холодильниками, транспортом, подъездными путями, инфраструктурой — более 10 млн. долларов. А я на все подношения-подарки, поездку мэра с семьёй и пары чиновников за границу потратил 15 тысяч баксов. Прикинь мою прибыль! Я — собственник, и уже сегодня эту базу могу продать городу, который без неё обойтись не может, минимум за 10 миллионов зелени. Овощехранилище сразу стало приносить огромную прибыль. Я ведь монополист в области хранения и продажи овощей. База строилась в советские времена с расчётом на пригородные хозяйства, которые либо продавали овощи городу, либо закладывали на хранение, платили за аренду, по весне распоряжались ими по своему усмотрению. У них своих помещений для закладки продукции нет. Так и задумывалось — централизованность. Прекрасно! А я на хранение не беру, только покупаю. Собрав урожай, хозяйства вынуждены продавать его мне по дешёвке. Хранить-то им его негде, пропадёт. Везти куда-то дорого. Вот они что могут, сами распродают, а остальное мне везут. Я за копейки скупаю. А городу продаю для детсадов, школ, больниц по своим ценам, через свои магазины тоже пускаю, не дешевя. Город-то не поднимал цены на овощи, держал их низкими. А я — нет. Не хотите — не берите. Рынок! Как-то лук и чеснок попридержал в ожидании эпидемии гриппа. Само хранение мне почти ничего не стоит: режим так и так поддерживаю, рабочим так и так плачу. Частный сектор к зиме либо проедает всё, либо распродает, так что я на волне эпидемии выбросил лук и чеснок, повысив цены в 2,5 раза, представляешь, 250% прибыли в месяц, 3000% в год! Какой банк тебе такой процент даст? Так что при умении торговля чесноком по прибыльности обходит сбыт наркотиков.