Газета Завтра 458 (36 2002) - [30]

Надо бить! Но девочка?!

Часовой подскочил к ней и, подхватив ее под мышки, буквально скинул с глиняной крыши дувала.

Можно бить! Но взрывная волна, осколки?.. И тогда он принял решение: короткая команда второй паре. А его пара стремительно проскочила над целью, не открывая огня, давая ребенку время отбежать на спасительное расстояние. А через несколько мгновений по дувалу ударили "нурсы" второй пары. Разворачиваясь, заходя вновь на цель, он поймал краем глаза знакомый пестрый халатик, мелькавший в поле, далеко от места штурмовки. "Жива!" Успел еще подумать он, а потом сознание привычно отсекло лишние мысли, сосредоточившись на боевой работе. Залп "нурсов" лег точно в уже обрушенный второй парой дувал. Третья пара сравняла его с землей, разметав руины мощными бомбами…

И еще одна деталь поразила его в том полете. Выходя из атаки, он заметил мужчину и женщину — дехкан, махавших кетменями в поле буквально в двухстах метрах от места боя. Они словно не замечали и не слышали ничего вокруг, однообразно вырубая кетменями пласты рыжей сухой земли…

…Потом были сотни вылетов, штурмовок, эвакуаций, десантирований, но еще много месяцев ему снилась та белая глиняная крыша, часовой и девочка в пестром халате в прицеле "нурсов"…

* * *

Может быть, в тот день кто-то там, на небесах хотел испытать Виталия Павлова. Проверить его духовную прочность, глубину. Взвесить его душу на весах человечности.

Можно сколько угодно разглагольствовать о том, что нам нечего было делать в Афганистане, клеймить наших солдат "оккупантами" и "захватчиками", рассказывать сахаровские ужастики о том, как наши вертолетчики расстреливали своих окруженных солдат, чтобы те не попали в плен. Но все это мгновенно становится дешевой ложью перед простой и ясной правдой вертолетчика, отвернувшего в сторону от цели, только потому, что на линии стрельбы оказался ребенок.

* * *

…Для него афганская война осталась в памяти странной смесью солнца, неба, огня, боли, подвига и… дехкан, однообразно и безразлично махавших кетменями в двухстах метрах от войны. Непостижим Восток…

…Прогоревшая почти до фильтра сигарета обжигает пальцы и генерал, поморщившись, давит ее в пепельнице. В телевизоре, напротив неожиданно возникает знакомое бородатое лицо в "пуштунке" — шерстяной шапке. Ахмат Шах Массуд. "Панджшерским тигром" называли его афганцы. Он был, пожалуй, самым грозным нашим противником. Умелым, хитрым, жестким. Прошло уже тринадцать лет с того дня, как мы ушли из Афганистана, но мира Ахмат Шах так и не получил. Телеэкран крупно показывает лицо и генерал смотрит в глаза своего бывшего противника. Глубокие морщины, тяжелый взгляд. "Нет больше Массуда..." — Генерал ловит себя на мысли, что с сочувствием смотрит на бывшего врага. О чем думал Массуд перед смертью? О том, как провести через район занятый "талибами" караваны с боеприпасами, или о том, где достать хлеб и масло для своей запертой в ущелье армии? А, может быть, гнал от себя горькую мысль, что зря он воевал против "шурави", зря слушался лукавых пакистанских генералов и американских инструкторов. Зря видел в русских врагов ислама. Ведь они ушли, но на смену им пришли безжалостные средневековые фанатики, для которых он, Массуд, всю жизнь воевавший против неверных, сам "кафир" — неверный. И эти не строят школы, больницы, электростанции, не раздают муку, соль, сахар, лекарства. Так кто же тогда настоящий враг его земли?

Генерал с сочувствием смотрит на Ахмат Шаха, но нет в нем жалости к нему. Каждый платит по своим счетам.

…Семнадцатое мая восемьдесят второго — черный день в его афганском календаре. В тот день началась войсковая операция по очистке Панджшерского ущелья от банд Ахмат Шаха. Долгие переговоры с Массудом зашли в тупик. Его отряды вели активные боевые действия против наших войск и местных органов власти. Каждый день приносил сообщения о новых нападениях и засадах. И потому было принято решение разгромить основные базы Массуда.

В тот день вертолетный полк высаживал на склоны ущелья десантные группы. Ведущим первой пары, как всегда, был "ноль двадцать пятый" — командир полка Павлов. Площадка высадки. За борт горохом посыпались десантники, разбегались в стороны, занимали оборону. Саперы быстро разворачивали миноискатели, скручивали щупы. После того, как последний десантник прыгнул за борт, вертушки резко оторвались от земли и ушли в небо. А на их место уже заходила вторая пара. И здесь с вершины горы почти в упор ударил душманский ДШК. Командир экипажа был убит на месте, раненый штурман еще попытался выровнять машину, посадить ее, но следующая очередь сразила и его. Вертолет рухнул на скалы и взорвался. Его ведомый — замполит эскадрильи майор Садохин резко снизился, высадил десант ниже по склону горы и, взлетев, бросился на выручку ведущему. Вертолет и ДШК сошлись в дуэли.

Вертолетчики еще не знали, что Массуд долго готовился к обороне. Не знали о замурованных в бетон и скалы пулеметных гнездах, о выезжающих на платформах из тоннелей турельных установках спаренных ДШК, о десятках других ловушек и заграждений.