Газета Завтра 443 (21 2002) - [3]

У нас на Севере избиратели жестко настроены отстаивать свои кровные интересы у чуждой власти. Не мифические "общечеловеческие ценности, а попросту свое и близких право на жизнь отстаивать. Манифест Российской партии пенсионеров привлекает тем, что вместо сладкой водицы Починка и Зурабова, он без обиняков требует принятия закона о личных именных счетах граждан. Раз государство недееспособно, то российские граждане, каждый в отдельности, должны получать свою законную долю от добычи ископаемых, аренды городских и сельскохозяйственных земель. Только так мы, стар и млад, отстоим самое право на жизнь. С именными счетами восстановится и платежеспособный спрос, а накопления домохозяйств пойдут в инвестиции для промышленности.

...Еще не проведен учредительный съезд "партии жизни", а, пишут, "регистрация в Минюсте уже идет". Как понимать? Торопятся раскрутить это несуразное изобретение политтехнологов к выборам в Петербурге, в родных пенатах спикера Миронова. "...Желающему пропагандировать принципы только что возникшей партии,— насмешливо подмечал автор "Швейка",— приходится удовлетвориться только моральной победой". Другими словами, "клону Единства" едва ли что-то светит.

Георгий ЕПХИЕВ, председатель окружного отделения Российской партии пенсионеров, почетный гражданин Нового Уренгоя.

Ямал

МОДНЫЙ ПОРОК

20 мая 2002 0

21(444)

Date: 21-05-2002

МОДНЫЙ ПОРОК(Беседа Александра ПРОХАНОВА и Валентина ЧИКИНА)

Александр ПРОХАНОВ. Наше очередное собеседование проходит после огненных майских торжеств, когда страна и наше движение были возбуждены, и теперь мы имеем возможность оглянуться на предшествующий период, попытаться спокойно проанализировать ситуацию, сложившуюся в обществе, дать некоторые оценки.

Если не углубляться в очень тонкие материи, то можно сказать, что теперь, наконец, меньше, чем через год после принятия, “реформы смерти”, которые казались безобидными бумажками, не касавшимися широких масс и побуждавшие только думских депутатов к баталиям, к пикетам, — теперь эти реформы начали изливаться в грунтовые воды национальной жизни и достигают каждой семьи. Народ чувствует отраву, начинает кричать, бушевать, до конца не понимая еще, что происходит. Вдруг возникают Воронеж или шахтерские стачки, учительские голодовки, создаются напряженность и волнение среди интеллигенции — о гражданском форуме заговорила университетская профессура. Можно с уверенностью констатировать: политический социальный градус повышается, народ выходит из некого столбняка, радикализируется и приступает к более активным формам протеста. Это еще не революционные формы, но это и не покорный выход с веревкой на шее.

Путинский державный камуфляж в последние полгода окончательно спал, и под его патриотической униформой оказался мундир НАТО. Американцы окружили нас геополитической стеной блокады. Это не может не порождать тревог в среде интеллектуалов, понимающих законы материкового и глобального развития.

Все чаще в кругах, вчера еще демократических, раздаются упреки Путину в сдаче позиций. Проблема национальных интересов становится очень актуальной и болезненной для режима и для власти. Одним словом, я бы назвал эту новую ситуацию протеста ростом недоверия к власти, которое прокатывается от заводов и крестьянских хозяйств до монастырей. И в обителях, где очень чутко следят за процедурами русского национального развития, все чаще раздаются голоса недоверия, недовольства и порицания власти, которая открывает в Россию ворота западным войскам и духовной агрессии, западным ценностям, западным приоритетам и обрекает Россию на роль стратегического недоноска.

Валентин ЧИКИН. Да, все это с очевидностью вылилось в наших демонстрациях. Никогда прежде еще не было слышно таких суровых требований: “Правительство колониального режима — в отставку!” “Путин, уходи!” — этот лозунг молодежь несла в Москве, такой же клич звучал во многих городах страны. Огорчает только эффект “позднего зажигания” в оппозиции. В принципе можно было спрогнозировать еще и год назад такое развитие событий, тогда, когда Путин начал сбрасывать с себя патриотическое оперение, урезать льготы советским труженикам и защитникам, поощрять Чубайса, брататься с олигархами, рушить оборону, сдавать Милошевича, обманывать Фиделя. А у нас тогда, как подмечено в народе, была какая-то странная роль “посредника и миротворца”. Мы тем самым давали режиму неоправданную фору, и он закреплял свои рубежи наступления. Строил свои охранно-бюрократические вертикали, деформировал губернаторское сито в лице Совета Федерации. Не меняя конституции, Путин еще боеле сконцентрировал властные полномочия, пока мы слушали его сладкоголосые речи о демократизации. И уже не произносили, что это конституция царя-императора-генсека.

Мне думается, что все-таки одна из больших наших бед состоит в том, что ослабли связи с народом, мы заросли парламентаризмом, сузили методы борьбы. Первые две Думы были полем сражений. Но уже, скажем, во второй Думе стали возникать компромиссы и какой-то политический бартер, постепенно произошло втягивание оппозиции в парламентское болото. Тогда у нас были наращены мускулы и мы могли выдвигать условия, с которыми вынуждены были считаться. Другое дело — сейчас, когда произошла перегруппировка сил в Думе, когда полностью ликвидирован Совет Федерации и народное представительство оказалось вообще без крыши над головой. В этой обстановке надо было энергичнее менять тактику, заранее просчитывать, какая будет эволюция у “медведей”.