Газета Завтра 429 (07/2002) - [5]

Владимир БОНДАРЕНКО

[guestbook _new_gstb] На главную 1

2

3 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 12 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

13

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Михаил Машковцев __ "БЕЗ ИЛЛЮЗИЙ..." Губернатор Камчатской области отвечает на вопросы корреспондента “Завтра”

Корр. Михаил Борисович, слово "камчатка" еще в прошлом веке стало нарицательным обозначением какого-то отдаленного и не слишком удобного места. Вы уже год “сидите на Камчатке" как губернатор. Вашу область большинство жителей Союза ассоциировало с гейзерами, вулканами, землетрясениями, рыбой и крабами. Говорят, даже английское название крабов, "chatka" — происходит от "Kamchatka". Что сегодня представляет собой один из самых географически далеких регионов России?

Михаил МАШКОВЦЕВ. Знаете, это довольно правильное представление. Камчатку строили как рыбный цех страны, и она давала 70% от объема морепродуктов. Зато и весь Советский Союз работал на наш рыбный комплекс, в частности — на энергетику. Была единая энергетическая система, люди платили по четыре копейки за киловатт-час, как и везде, в сельском хозяйстве — по две копейки, хотя и тогда себестоимость киловатт-часа на Камчатке была 48 копеек. Теперь, в рыночных условиях, жители у нас платят по два рубля за киловатт-час, промышленность — по четыре рубля шестьдесят копеек. В этой ситуации никакая промышленность неконкурентоспособна и очень трудно развивать что-то помимо рыбоперерабатывающего комплекса.

Я думаю, очень многие еще помнят жуткие кадры 1998 года, которые показывали все каналы телевидения — очень дорогая красная рыба лежала на полях, гнила. Тогда выбросили порядка семидесяти тысяч тонн рыбы. Почему такое происходило? Да просто количество рыбопользователей дошло до нескольких сотен. Им важно было выловить свою квоту, выпотрошить, взять икру, а остальное — выбросить, потому что на рыбу у них не было ни сил, ни средств, ни базы переработки. На этом распылении область теряла огромные деньги. То же самое касается и океанического рыболовства. Квоты раздавались бесплатно, а сколько там будет выловлено, сколько показано, сколько налогов заплатят — темна вода во облацех. Давайте вещи называть своими именами. Раз у нас капиталистическая экономика, то и природные ресурсы должны быть платными. Я здесь ничего нового не придумал, это так называемая дифференциальная рента, которую должно изымать государство. А оно ее не изымало. Я это начал делать немедленно, как только приступил к исполнению обязанностей губернатора. Мне сказали, что это незаконно. Да, закона такого нет, формально плату за биоресурсы мы брать не можем — значит, находили окольные пути: почти законные, околозаконные, — так, чтобы прокурор не придрался. Но самое главное — надо было убедить рыбаков, что это необходимо. В принципе, за год удалось убедить почти всех. Остался один "рыбный генерал", крупная компания, которая до сих пор хочет жить по-старому.

Корр. То есть было жесткое сопротивление?

М.М. Что значит было? Оно и сейчас есть. Но ведь почему правительство решило устранить квоты? Там ведь тоже знают, что с рыбаков берут огромные деньги. Только идут они в карманы чиновников. Кстати, вот как я узнал цену на квоты? Месяц проработал губернатором — ко мне пришел один предприниматель и говорит: "Я раньше платил по доллару за килограмм нерки в воде. Готов и вам платить. Куда принести деньги?" Я ему ответил: несите их в областной бюджет, только не по доллару, а по полтора.

Корр. Согласился?

М.М. А куда деваться? Им же в конце концов самим легче работать. Отдавать деньги в бюджет, на открытые и прозрачные счета — это куда приятнее, чем те же деньги тратить на взятки.

Корр. Но этот самый "килограмм нерки в воде" — его еще выловить надо, а сколько там выловят на самом деле — совершенно непонятно.

М.М. Контроль за объемами лова — это задача контролеров, рыбоинспекции и так далее. Но в бюджет области деньги идут не за то, сколько рыбаки выловили, а за то, сколько хотят выловить. Это их дело. Точно так же на аукционе. Покупает промысловик лот на сто тонн минтая — выловит он его или нет, еще вопрос. А деньги платит здесь и сейчас. Подход жесткий, но зато он заставляет соизмерять желания и возможности. Меньше выловил — ты в убытке. Больше выловил — тебя поймали и оштрафовали, а рыбу конфисковали. Да, переход на аукционы не дал мне возможности серьезно улучшить ситуацию в экономике. Если бы я сегодня распоряжался тем же количеством квот, которым распоряжался мой предшественник — 800 тысяч тонн океанической рыбы — мы бы горя не знали. Но, во-первых, за десять лет рыбозапасы Охотского моря были серьезно подорваны, и наука уже не дает таких объемов, а во-вторых, федеральные аукционы отнимают еще 70%. Нам остается вылов порядка 160 тысяч тонн, в пять раз меньше. Но и с этих объемов мы собираем достаточно налогов, чтобы коммунальная энергетика наша работала без проблем с "большой энергетикой" РАО ЕЭС. Чем дольше работаю, тем больше удивляюсь, насколько бесхозяйственно руководил областью мой предшественник.