Газета Завтра 396 (27 2001) - [14]

Оба они, и Алиходжаев, и Асхабов, появились в астраханских степях довольно давно. Асхабов вообще умудрился осесть здесь, а нынешней весной нанялись пасти колхозные отары, и пока пасли овец, оборудовали в степи тайник, набили его "товаром", оружием и взрывчаткой, а когда начались боевые действия в Дагестане и Чечне, получили приказ действовать.

После "странного" боя на поиск чеченцев были брошены вертолеты. Машины прочесали степь с воздуха — пусто. Ни одного следочка. Ни одного напоминания о том, что здесь были террористы. Но они-то были. Они есть. Просто опыта, боевой хватки у них было побольше, чем у необстрелянных ребят в милицейской форме, которых они положили на землю в степи, поэтому и ушли. Окажись на месте простых милиционеров омоновцы или собровцы — вряд ли бы террористы смогли уйти.

Через сутки исчезнувшие террористы объявились. Сами. На отдаленной чабанской точке, измотанные, голодные. Но живые, с автоматами. В чабанской юрте шло веселье — отмечали день рождения одного из чабанов. Люди с автоматами хозяевам не понравились.

— Кто вы такие? И что здесь делаете? — довольно зло, в упор спросил их один из чабанов.

В ответ прозвучала автоматная очередь.

Один из сидевших за столом получил ранение в живот, другой в ногу. Террористы вновь ушли в степь и растворились в ней. Судя по их усталым серым лицам, по злым голодным глазам, по тому, как они едва волокли ноги, чеченцы находились уже на последнем пределе, выдохлись.

В тот день найти их так и не смогли. Чеченцы обладали способностью растворяться, превращаться в воздух, делаться невидимыми. Обнаружились они лишь через сутки, туманным утром, на чабанской стоянке, совершенно в другом конце степи. Собственно, пришли они туда не утром, а ночью, забрались в землянку, выкопанную рядом с кошарой, чтобы выспаться, а на рассвете постучали в окно глинобитного домика:

— Откройте! Дайте поесть!

Дверь им не открыли, побоялись. И поесть, естественно, не дали. Когда рассвело, обитатели чабанского домика увидели, что в тумане, совсем рядом с домом, плавают две фигуры, протягивают руки к слабенькому, едва проклевывающемуся сквозь молочные космы костерку, греются.

Так чабанская семья просидела взаперти до половины десятого утра. В половине десятого, когда туман чуть рассосался, послышался стук вертолетных лопастей — над степью шли два "Ми-8". Террористы метнулись к землянке прятаться.

Момент был очень удобный. Из домика выскочила женщина, сестра жены чабана, и что было сил понеслась к воинской части, расположенной в километре от стоянки. Она благополучно достигла проходной и оттуда вместе с дежурным позвонила в райцентр:

— У нас террористы! С автоматами!

Через полчаса над чабанской стоянкой зависли два вертолета, на землю попрыгали спецназовцы, стремительно окружили чабанскую точку. В отдалении, на бугорке, занял выгодную позицию снайпер.

— Выходи по одному! — прозвучала в мегафон команда.

На языке юристов это называется словесным контактом. Но на словесный контакт террористы не пошли.

Туман тем временем рассосался окончательно, приподнялся над землей, сдвинулся, будто рваное одеяло, в сторону, командир десанта дал команду сделать несколько предупредительных выстрелов. Из землянки прозвучали ответные выстрелы — террористы сдаваться не собирались.

Поступили с ними просто — жестко и просто. Как на всякой войне. Поскольку террористы никакого другого языка, кроме языка оружия, понимать не собирались, в окошко землянки бросили четыре гранаты подряд, одну за другой. Штурмовать землянку, лезть на автоматы, терять людей командир спецназовцев не собирался. Четыре гранаты, по две на каждую заблудшую чеченскую душу, — этого было вполне достаточно, чтобы поставить точку.

Один из террористов был убит осколками, у второго граната вырвала полгруди, отсекла руку — всадилась в террориста, словно пуля, и взорвалась.

Автоматов в землянке не оказалось — террористы были вооружены лишь пистолетами Макарова с большим запасом патронов и гранатами. Две гранаты — из тех, что валялись в землянке, — подорвались прямо на месте, в землянке, и лишь потом вытащили трупы наружу.

А затем начали разбираться, что за люди пришли с худыми намерениями на астраханскую землю. Тут Кононенко пришлось серьезно потрудиться. Личности террористов он установил довольно быстро.

Оба они оказались из печально известного чеченского села Шали, оба были боевиками — в селе их часто видели в камуфляжной форме, потом Асхабов перебрался в Астраханскую область, и здесь, в селе Пироговке, сумел обзавестись семьей. Более того — довольно быстро сварганил двоих детей. Дома у Асхабова нашли кусок провода, таким к мосту был подвешен мешок с тротилом…

Автоматы, которыми так лихо работали террористы, тоже не пропали, они были обнаружены в загоне, в ста метрах от чабанского домика, валялись среди овечьего помета. Там же валялся и мешок с патронами — целых четыреста штук разрывных (пули с черными ободками), отдельно, чуть в стороне, — четыре снаряженных рожка и заводской глушитель к автомату.

Стало понятно, почему террористы бросили свои "Калашниковы" — автоматы были неисправны. У одного из них, например, у АКМ с деревянным прикладом, заклинило затвор. Автомат давно не чистился, в затвор попал песок, и на что уж неприхотливой была машина, а подвела. Впрочем, может быть, подвела и по другой причине — отказала, очутившись в бандитских руках, словно бы знала, что боевики будут стрелять в русских людей.