Газета Завтра 394 (25 2001) - [7]

Сколько бы мы ни построили, сколько бы мы ни имели самых современных и мощных кораблей, но если они не ходят в море, это всего лишь груда железа. Флот создается только в море. Моряк рождается только в море. Море — наша школьная парта, наш экзаменатор, наша работа. Плохо, что сегодня военно-морской флаг России, Андреевский флаг редко можно увидеть в дальних морях и океанах.

Почему хорошо? Потому что сегодня мы куда более трезво смотрим на необходимость присутствия в том или ином регионе. Сегодня уже нет того "пистолетного" противостояния, когда сотни кораблей постоянно держали друг друга в прицелах. Это противостояние забирало у страны громадные ресурсы и просто изматывало, истощало нас.

Куда мы должны вернуться? Туда, где наш Военно-Морской Флот должен обеспечить жизненные интересы России, ее политики, ее экономики, ее престижа и безопасности.

Наши национальные интересы как великой мировой державы диктуют необходимость иметь такой флот, который мог бы достойно представлять Россию и отстаивать ее в любой точке Мирового океана.

Где конкретно? Пока об этом еще рано говорить. Мы пока лишь создаем предпосылки для этого нашего возвращения.

Несложно отправить несколько кораблей "престижа ради" за тридевять морей. Но какой в этом смысл? Наш флот должен вернуться в тот или иной район реальной силой, если хотите, "гирей" на политических весах.

К сожалению, что эта задача сегодня напрямую зависит от нашего экономического положения. И свое полное развитие получит, наверное, не через год и не через два. Но тенденция такая обозначена четко и флот к ней готовится. Я, как и вы, мечтаю о том времени, когда по вашему выражению "пульсар" Россия вновь засияет в полную свою мощь.

А.П. Я помню, как будучи на 5-й эскадре, как ее тогда называли — на "селивановской эскадре", мы на маленьком дозорном корабле ходили за авианосцем "Саратогой". Как лихо подрезали этой громаде курс, мешая массовому взлету самолетов. Помню, как разведчики на маленьком катере сачком собирали мусор, который валился с "Саратоги", говорили, что таким способом удавалось собирать самую подробную информацию об экипаже.

Помню, как жил на корабле, который вел радиолокационный дозор израильского побережья, и наши РЛС засекали израильские самолеты, которые со стороны моря прорывались в долину Бекаа, чтобы отбомбиться по наступающим сирийским частям. Как передавали эту информацию нашим ракетчикам и летчикам, действовавшим в сирийских боевых порядках.

Помню, как в один из самых свирепых штормов, когда даже "всепогодные" американцы укрылись в защищенных итальянских и греческих портах, "селивановцы" штормовали в открытом море. И как были этим потрясены американцы, пытавшиеся на исходе шторма скрыться от наблюдения, когда наши корабли встретили убегающую "Саратогу" на выходе из порта. Как в том же Средиземном море были учения. Как разворачивались в "завесу" наши лодки — и вся эскадра приходила в движение, изготавливалась для удара. Как туда, чуть ли не с Кольского, прилетали наши противолодочные самолеты, ставили буи и ловили эти лодки.

Скажите, такого рода операции вдали от своих баз и берегов сегодня нам по силам, или все это в прошлом?

В.К. Не буду преувеличивать наши возможности и потому скажу, что пока такие операции нам под силу лишь на отдельных направлениях. Но только всегда себе ставишь вопрос: каковы цель и необходимость столь масштабной демонстрации силы?

Куда более важно, чтобы в нужное время и в нужном месте мы могли бы сосредоточить необходимые силы и средства. А вот это, повторюсь, пока мы можем не на всех направлениях.

Тот же югославский кризис показал, к чему привел многолетний дележ Черноморского флота и затянувшаяся нерешенность правовых и экономических вопросов. В столь нужный момент у России просто не оказалось достаточного количества кораблей, и мы вынуждены были работать буквально малой частью сил.

Но я вернусь к тому, что уже сказал: — с достаточно серьезным напряжением своего потенциала наш флот сегодня на отдельных направлениях способен решить любую задачу.

А.П. Или, например, я помню, как участвовал в учениях, на которых отрабатывалось уничтожение авианосного ордера. И это тоже было потрясающе, когда тяжелый авианесущий крейсер "Минск" поднимал палубную авиацию, одновременно с ним ракетный крейсер долбил мишени крылатыми ракетами. Как била из-под воды подводная лодка, как откуда-то из российской глубинки прилетели тяжелые ракетоносцы и тоже нанесли удар. Море буквально горело…

Вот такого рода сложнейшую комбинацию учений, комбинацию сил и средств сегодня мы в состоянии осуществить?

В.К. Александр Андреевич, да не просто в состоянии, мы все это регулярно проводим. Вы вспоминаете далекие годы, а для нас это не воспоминания, а обычная работа каждого флота, его ежегодная проверка. Буквально на прошлой неделе мы завершили большие учения на Северном флоте. На них специально прилетели выпускники академии Генерального штаба, чтобы будущие командующие наглядно увидели, что могут наши флоты...

Атаки авианосных групп, поиски и уничтожения подводных лодок, отражение морских десантов и высадка своих десантов — все это боевая учеба, которую мы проводим постоянно. И, конечно, с полным использованием боевой техники. И хотя каждый такой выход в море очень дорогостоящее дело, но это наша морская работа, и все флоты ее, в соответствии со своими курсами и задачами, проводят.