Газета Завтра 387 (18 2001) - [18]

Почему мы не переоделись? В штабе Киевского военного округа закоренелый чернобыльский генерал Тараканов — мужик не в меру геройский, ни себя ни других не щадивший, коротко рассказал нам об обстановке в Чернобыле. Ему явно импонировало наше стремление попасть туда как можно быстрее, и потому он как бы вскользь упомянул, что надо бы нам переодеться в обмундировку ликвидаторов, но тогда и отложится наш вылет на завтра, ибо вертолет прилетит и сразу же улетит обратно. Мы решили лететь без промедления.

К аэродромной будке приехала группа милиционеров. Мы разговорились с капитаном милиции. Оказалось, он постоянно летает в особую зону. До аварии он жил и служил в городе Припяти. Теперь ютится с семьей в какой-то общяге в Киеве, а служба стала вахтовой. Две недели — в Киеве, неделя — в Чернобыле.

Капитан милиции Николай Отрожко еще недавно был участковым инспектором в одном из жилых микрорайонов Припяти. Прекрасного, красивейшего микрорайона, в котором была вся образцовая микроструктура — детсады, школа, поликлиника, магазины... В общем, жили люди счастливо, пока не грянула беда...

— Когда вы узнали об эвакуации города?

— Люди всегда надеются на чудо. Военные сказали нам, что чуда не будет. Будет эвакуация города. С собой разрешалось брать только носильные вещи. Как в войну. А, может, и похуже...

Капитан замолчал, закурил. А мне вдруг подумалось: в войну враг был видим. Его, собравшись с силами, можно было изгнать с родной земли. Ядерная оккупация — страшнее военной. Здесь — невидимый враг захватывает земли и города на десятилетия. Если не на дольше...

— Обидно, — сказал капитан милиции. — Столько лет мечтали мы о хорошей квартире, получили, но всего-то месяц в ней и пожили... Из Припяти не разрешали даже домашних животных вывозить, хотя для многих людей их животные — как члены семьи...

— И что, совсем так никто и не вывез "братьев меньших"?

— Почему же... Нет правил без исключений. Хитрили, кто как мог.

Собачек под грудных детей маскировали, кошек в сумках прятали. И те сидели смирно и не мяукали и не гавкали. Животные, а понимали...

Один молодой мужчина, помню, шел со свой овчаркой в открытую. Он со своим псом в Афгане побывал. Документы, статью из газеты показывал. Пес у него не простой, а миноискатель. Скольких людей спас. Сам контужен был, как и хозяин его. "Хоть стреляйте нас, ребята, хоть здесь навсегда оставляйте — только мы будем вместе!"

— Ну и как разрешилась эта ситуация?

— Нормально. Что ж мы, совсем без сердца? Не телевизор же, не стиральную машину человек с собой берет...

— А что самое трудное было?

— Да все... Выделить что-то трудно... И квартиры оставлять, и заставить себя считать, что к своему имуществу и в эти квартиры уже никогда не вернешься... И по вымершему городу патрулировать... Милиционер рассказал о многокилометровой колонне автомашин, где одних автобусов было более двух тысяч. Вот где ГАИ пришлось поработать, чтобы вавилонского столпотворения не случилось...

— И сейчас на патрулирование в Припять летите?

— Нет. Припять теперь за колючей проволокой. Мертвый город...

Тяжело дались капитану слова " мертвый город", потемнел он лицом. Но в то же время чувствовалось, что ему надо было выговориться, излить свою беду.

Приземлился зеленый армейский вертолет. Мы взлетели. Заложив крен, вертолет стал огибать окраину Киева, пошел над Днепром, в затонах которого нелюдимо ютились сотни лодок и катеров. Остался позади мост Патона. Блестя в лучах вечернего солнца, нас как бы благословили золотые купола Киевско-Печерской лавры...

И вот внизу — безлюдные селенья и грустные, точно причесанные большой гребенкой поля... Вскоре начиналась тридцатикилометровая особая зона.

ЛИКВИДАТОРЫ

Как-то передали подполковнику Степанову, что в его полк химзащиты летит какой-то высокий чин — не ниже генерала.

— Александр Николаевич! Ты его сам встреть. Я тоже сейчас подъеду.

Обычный служебный разговор, обычная встреча начальства. Да не совсем!

Приземлился вертолет, вышли из него несколько военных, уважительно пропустили вперед себя человека в военной форме и без знаков различия, Степанов подошел к прибывшему, чтобы представиться. Вскинул пальцы к виску, но тут же опустил, заулыбался и крепко обнял приехавшего:

— Здравствуй, отец! Что же ты таким сюрпризом? Позвонил бы...

— Здравствуй. Вот решил посмотреть, как ты тут воюешь.

Несколько дней "гостил" генерал-майор Николай Тимофеевич Степанов в полку у сына. Увидел все. И людей, и технику, и как бьются с "ядером". Ему, генералу химических войск, много объяснять не надо было. Сын-то в особой зоне к тому времени уже вдвое положенного находился. Конечно, отец знал характер сына, но все же сказал с подходом: пора, мол, Александр, тебе заменяться, нельзя так жечь себя... Что ответил Александр Николаевич отцу — понятно, потому как заменяться не стал и пробыл в своем полку в Чернобыле четырнадцать месяцев! И что еще интересное, что раньше, до приезда отца к нему в полк, никто даже и не знал, что он — сын генерала. (Вот вам и блестящее исключение к когда-то бытовавшему мнению о "генеральских сынках"! Такие сыновья, воспитанные хорошими отцами-генералами, были во все трудные времена. Вспомним сына командующего ВДВ генерала армии Василия Филипповича Маргелова. В первых испытаниях сбрасываемой с военно-транспортного самолета БМД (боевой машине десанта) генерал армии находился на земле и смотрел в небо. А в экипаже десантируемой БМД находился его сын, офицер-десантник. А сын нынешнего командующего ВДВ генерал-полковника Шпака, лейтенант-десантник Шпак, погибший в Чечне?! Список сыновей генералов, достойных своих отцов, можно продолжать, пожалуй, столько, что никак не станет все это исключением из "правил"!)