Газета Завтра 361 (44 2000) - [8]

Китай возьмите. В чем причина его "экономического чуда"? Не только в том, что китайцы очень трудоспособный народ. Главным механизмом роста экономики в Китае стала государственная денежно-кредитная политика, привязанная к инвестициям в реальном секторе экономики. Через систему государственных банков развития китайцы практически целиком канализировали денежное предложение на экономический рост. А у нас что? Механизм денежного предложения для производственной сферы вообще не работает, а это не позволяет создать нормальный инвестиционный процесс. Под руководством Международного валютного фонда наш Центральный банк и Минфин создали такой механизм денежной политики, в котором практически вся денежная эмиссия идет на поддержку финансовых спекуляций, прежде всего на финансирование операций по приобретению государственных ценных бумаг или иностранной валюты. Тупое следование наших "денежных властей" рекомендациям МВФ привело к фактической ликвидации нашей национальной денежной системы, рубль стал не более чем российским суррогатом американского доллара.

Таким образом, глобальная монополизация денежной эмиссии является вторым базовым механизмом, который обеспечивает господство "ядра" в мировой капиталистической системе сегодня. Страны, которые сумели свои валюты перевести в разряд международных, создали тем самым для себя механизм присвоения эмиссионного дохода других государств. Мы, например, как отмечалось выше, отдали американцам не меньше 100 миллиардов долларов своего эмиссионного дохода вследствие долларизации российской экономики. Если брать все страны СНГ, то эта сумма составит не менее 200, а может быть, и 300 миллиардов долларов. Латинская Америка почти полностью долларизована через механизмы внешнего долга. Зато Япония сумела перевести йену в ранг международной валюты, и даже резервной валюты в Юго-Восточной Азии, что дало возможность японцам обеспечить свою экономическую экспансию на всем этом колоссальном пространстве, направляя эмитируемые под нулевой процент кредиты на финансирование роста производства и инвестиций своих корпораций. Таким образом, "ядро" экономической системы эксплуатирует периферию не только через неэквивалентный обмен за счет интеллектуальной ренты, но и за счет присвоения государственной денежной монополии других стран.

В свете охарактеризованных выше закономерностей нынешнее состояние российской экономики отличается следующими признаками. Во-первых, это очевидное сползание на периферию мировой хозяйственной системы в качестве поставщика дешевых природных ресурсов. Во-вторых, это ликвидация государственного суверенитета в экономической политике. Российский рубль сегодня жестко привязан к доллару, он же доминирует в нашем денежном пространстве; денежно-кредитная, внешнеэкономическая и другие составляющие макроэкономической политики формируются МВФ в интересах "ядра" мировой хозяйственной системы. В-третьих, значительная часть нашего интеллектуального потенциала переместилась за рубеж вместе с кадрами и технологиями, то есть мы стали источником дешевых "мозгов" для ядра мировой хозяйственной системы, прежде всего — для Соединенных Штатов.

По всем этим признакам российская экономика уже стала периферийной. И дело идет к тому, чтобы ликвидировать остатки государственного суверенитета России.

У нас ведь государства в точном смысле этого слова нет. Мало того, что нет государственной денежной политики и денежной системы. Мало того, что нет самостоятельной бюджетной политики, и 40% нашего бюджета идет на обслуживание внешнего госдолга, государство фактически превращено в "дойную корову" для международных финансовых спекулянтов. Государство сегодня лишено возможности управлять даже своей собственностью, даже своими природными ресурсами.

Если использовать точные категории, то состояние российской экономики можно определить как состояние управляемого хаоса. Экономические процессы идут, выражаясь языком физики, в турбулентном режиме, то есть потоки денег, потоки ресурсов, людские потоки, потоки экономической активности внутри не упорядочены. Все живут сегодняшним днем, горизонт планирования не превышает двух-трех месяцев.

Это фундаментальная особенность периферийной экономики. Если в ядре мировой хозяйственной системы упорядоченность растет, растет, как говорят в кибернетике, селективная способность государств управлять своим развитием, а горизонт планирования основных инвестиционных решений достиг уже 30-40-50 лет, то у нас — сплошная энтропия, как в открытой трубе под давлением. Это не удивительно. В полном соответствии с законами развития собственных систем рост упорядоченности "ядра" достигается за счет увеличения хаоса на периферии. Вот куда нас запихнули.

Если мы лишимся островков упорядоченности, связанных, прежде всего, с нашей наукоемкой промышленностью, то мы обречены. У нас еще есть сферы, где возможно формирование отечественных научно-производственных и экономических структур, способных конкурировать в масштабах мирового рынка, производить интеллектуальную ренту и обеспечивать саморазвитие. Но для этого нужна адекватная экономическая политика государства. Становление и развитие таких структур в мировой экономике не происходит само собой за счет самоорганизации "свободного рынка". Для этого нужна соответствующая государственная политика. Например, чтобы вырастить конкурентоспособную корпорацию в сфере авиационной промышленности, необходима государственная поддержка в форме правительственных гарантий для производства новых самолетов, в форме бюджетных ассигнований на финансирование науки, в форме политической поддержки продвижения самолетов на рынки, в форме госзаказов и т.д. Следует заметить, что конкурентоспособные на мировом рынке отрасли российской экономики, обладающие потенциалом опережающего роста, характеризуются отсутствием свободной конкуренции. В таких сферах, как авиакосмическая или атомная промышленность, электроэнергетика, газовая промышленность, металлургия, конкурентная борьба идет не между мелкими фирмами, а между транснациональными олигополиями, сочетающими в себе различные формы собственности и государственной поддержки.