Газета Завтра 349 (32 2000) - [42]

Хотя влияние европейского протестантизма на староверие не столь уж значительно, но сами Идеи Феодосия Васильева перекликаются с Идеями некоторых ранних протестантов, естественно не догматически, а эстетически: коммуны, выход из мира, крайний радикализм, неприятие всего, что находится за пределами нашей Общины, нашего Учения — чёткое разграничение "Свои и Чужие". Впоследствии всё это было попрано и забыто, сейчас, собственно говоря, федосеевцев не существует, потому что учение Феодосия Васильева, ту жизнь, которую он воплощал, актуализировал, сейчас нигде не возможно встретить, её не существует в природе.

— А ведь все это очень похоже на структуру партийного типа: резкое отгорожение, коммуны...

— Кто-то скажет даже, что это похоже на орден. Мистический, очень замкнутый, закрытый, некая духовная резервация; монашеский, и не совсем монашеский...

— Если вспомнить староверов, участвовавших в восстаниях Разина, Пугачёва, сам собой напрашивается вывод: эти восстания провалились именно потому, что староверы не придали им мистического измерения, участвуя в них просто как гражданские лица. И сегодня, кстати, все попытки сковырнуть Систему партийным путём провалились одна за другой… А что если создать партию на базе одного из староверческих согласов? Здесь человек сразу попадает в организацию с крайне жёсткими ориентирами: Послушание, Верность, Целомудрие.

— Всё должно быть органично, иначе превратится в фарс, в игру, в театр. То что случилось и с "Памятью", со многими патриотическими полуфольклорными организациями. То что получилось в значительной степени с РНЕ, когда они избрали некий условный стиль, и всё у них ушло именно туда — чёрная форма, свастики, маршировки, римское приветствие — а дальше ничего не пошло, всё осталось на уровне предельно упрощённого ритуала… Дело тут именно в отсутствии органичности. Все настоящее появляется как бы само собой. Невозможно инспирировать это человеческими усилиями. Безусловно, в этом необходимо участвовать, но для этого нужна питательная среда, которая возникает вне усилий людей. Гумилёв говорил много о пассионарности, но не мог объяснить , откуда она берётся… "Дух дышит, где хочет". Откуда приходит и куда уходит — никто не знает. Когда приходит и когда уходит — тоже никто не знает. Вдохновение — спонтанно, спонтанность — это то, что не определено какой-либо необходимостью, по крайней мере, необходимостью с человеческой стороны. Когда молодой человек обращается к Старой Вере он обнаруживает особый вкус онтологии, который сейчас невозможно найти нигде...

Безусловно, возможно всё, в том числе и спиритуализация некой организации. Что касается создания партийного организма на базе староверческого согласия, то мне представляется более вероятной опора скорее на отдельных представителей организации, а не на саму организацию.

Знаменем можно сделать, что угодно, в том числе и староверие. Возможно всё, но при определённых условиях, обстоятельствах... Порой всеми забытый старец сидит в заросшей камышом деревне, о нём уже все забыли давно, питается он тем, что ему падает с неба раз в месяц. Он не знает ничего, не знает, кто такой Ельцин, Путин... ничего. Он просто сидит и повторяет: "Господи! Помилуй наш русский народ". И парадоксальным образом все получается... Возможно, это он и двигает мироздание... Все мистики говорят об этом, но все забывают, что ТАМ, в духовной сфере, всё намного проще, чем все эти многотомные труды, разглагольствования… ТАМ просто открывается свет, и открывается само чистое Бытие, и ТАМ человек может без конструирования абстрактных схем просто брать и делать…

г. Казань

певец дима билан 13

Н.В.Устрялов О РАЗУМЕ ПРАВА И ПРАВЕ ИСТОРИИ (фрагменты)

“Мировая история не может уйти в отставку ради юриспруденции”

Радбрух

Когда в моменты, подобные переживаемому ныне Россией и всем человечеством, слушаешь речи и читаешь статьи о спасительном значении права, неизменно ощущаешь величайшее несоответствие этих выступлений тому, что зовется "духом времени". Почтенные и сами по себе заслуживающие всяческого одобрения панегиристы правовых принципов в настоящее время удручающе напоминают тех полководцев, которые в разгар неудачного сражения начинают читать дрогнувшим солдатам лекции о пользе дисциплины. Или того брандмейстера, который в момент пожара внушает хозяевам горящего дома правила осторожного обращения с огнем.

Право — полезный, необходимый элемент в жизни народов, и глубоко ошибаются те, кто, подобно нашему Толстому, его недооценивают. Но в "критические" эпохи истории не оно движет миром. Оно безмолвствует в эти эпохи. Подобно статуе Свободы в дни Конвента, оно "задернуто священным покрывалом", и чувство такта должно подсказать его служителям, что этого покрывала до времени нельзя касаться.

Великие войны, великие народные движения всегда воодушевляются внеправовыми или сверхправовыми мотивами. Никогда их нельзя уложить в формальные рамки права. Подлинная сила, добиваясь своего признания, апеллирует прежде всего к самой себе: ее стремление не знает чуждых ее природе, принципиальных сдержек —