Газета Завтра 334 (17 2000) - [44]

Как и всякая контрэлита, это была очень неоднородная в идеологическом смысле группа. Антисоветская среда в количественном отношении состояла примерно поровну из антикоммунистов-западников (А.Сахаров, Е.Боннэр, С.Ковалев, В.Новодворская, А.Зиновьев — некогда enfant cheri "Радио Свобода" и автор наиболее ублюдочных и самовлюбленно глупых пародий на советский строй) и антикоммунистов-русофилов (В.Осипов, Л.Бородин, И.Шафаревич). Солженицын и Синявский были где-то посредине. Такой идеологический расклад был очевиден: старая элита основывала свою власть на советской идеологии, контрэлите доставалось симметрично все антисоветское. При этом контакты обоих полюсов между такой контрэлиты были вполне свободными и открытыми.

Параллельно этому должен быть принят во внимание другой факт: внешнее влияние. Американская сверхдержава, геополитический противник СССР, исповедовала (и исповедует) либеральную идеологию, и поэтому внешняя структурная, финансовая и информационная поддержка оказывалась Западом почти исключительно диссидентам-западникам.

Как только советская старая элита утратила способность сохранять существующий порядок вещей, на первый план вышла именно контрэлита. Причем та ее часть, которая опиралась на Запад и выполняла функции его агентов влияния. Вехой этого пути было возвращение академика Сахарова из ссылки в Нижнем Новогороде.

В чисто социологическом смысле это была "либеральная революция". Под знаменем "перестройки" и "реформ" к верхним этажам общества поднялась волна пассионариев, скопившихся на периферии позднесовесткого общества. В сальных кээспешных свитерах, с гитарами, перхотью, насвистываемым Окуджавой они ввалились в Кремль, подняв на щит осоловелого от странного времени первого "демократически избранного" президента России.

С конца 80-х по конец 90-х в России шла полным ходом настоящая "ротация элит". Кто был ничем (или почти ничем) становился всем. Третьесортные журналисты становились идеологами власти, проходимцы, жившие частным извозом, основывали медиакратические империи, маниакально-депрессивные больные выбивались в общенациональные политические лидеры, пьяницы-трактористы возглавляли целые города и области, безнаказанно расстреливали из автоматов мирных жителей.

Безусловно, нынешние парвеню в области политики, бизнеса, науки, новые олигархи и властители страны представляют собой омерзительную (даже чисто физиогномически) картину. Но это — самая настоящая контрэлита, ставшая элитой, после того, как хитростью, силой или как-то еще сумела оттеснить позднесовесткую номенклатуру.

Сама эта номенклатура, бывшая элитой до перестройки, раскололась. Часть (наиболее ушлая и беспринципная) примкнула к либеральным антисоветским пассионариям. Другая часть (с совестью) упорно противилась любым переменам и составила костяк оппозиции.

Но факт остается фактом: долго сдерживаемый виток "ротации элит" произошел.

4. "Ротация элит" назрела, но мировоззрение не было предопределено

Социологически такой революционный виток был предопределен заведомо. И к периоду прихода к власти Горбачева, более того, еще к 1982 году, в СССР назрела необходимость радикальных изменений. Определенная доля антисоветского настроя была неизбежна, так как элита брежневского периода фактически отождествила советскую идеологию с инструментом своего единоличного правления (идеологический фактор слился с социологическим).

Вместе с тем по внутренним российским критериям идеологией контрэлиты вполне мог бы стать не западнический русофобский либерализм, но какая-то разновидность национал-патриотического мировоззрения — от национал-коммунизма (Г.Шиманов) до православного монархизма (В.Осипов) или национал-капитализма (И.Шафаревич). Если бы среди внешних противников СССР наряду с США оказалась бы иная идеологическая структура, заинтересованная в экспорте своей идеологии, то назревшая перестройка могла бы пойти совсем по другому пути. С другой стороны, изменить ход исторического процесса могла бы и консервативная часть старой советской элиты, если бы она осознала неизбежность "реформ" и обратилась бы к национально-патриотическому крылу контрэлиты за новой идеологической моделью. Попытки этого на рубеже 80-х — 90-х были, но делались они слишком нерешительно и непоследовательно, что резко контрастировало с революционным настроем и мощной внешней поддержкой либерально-реформаторского, западнического крыла.

В том, что контрэлита реформаторов оказалась преимущественно либеральной, виновны не только сами эти русофобские силы и поддержка Запада, но и те консервативные элементы в старой советской элите, которые вместо содействия революционным процессам в национальном ключе, руководствовались чистой реакцией, голым консервативным инстинктом. Конечно, эстетически и этически позднесоветский консерватор намного привлекательнее любого реформатора или олигарха, но виноват он в нынешнем положении вещей ничуть не меньше.

5. Пока элита открыта Революции не произойдет

Возвращаемся к вопросу, поставленному в самом начале статьи. Почему не возникает полноценной национал-революционной оппозиции в современной России?