Газета Завтра 317 (52 1999) - [8]

Новосибирск, бывший в советское время столицей науки и высоких технологий, давно стал просто торговым городом — наукограды обнищали и вымирают, институты и опытные производства вынуждены пускать в опустевшие цеха и лаборатории арендаторов, и только этим и сводят концы с концами. Однако под выборы власть всегда вспоминает, что нынешние челноки и мелкооптовые торговцы некогда были мэнээсами и доцентами, и время от времени им не мешает посулить что-то на будущее. И вот из стен мэрии пошли умные разговоры о зонах налогового благоприятствования, об улучшении инвестиционного климата. При этом, конечно, никто не вспоминает о федеральном законодательстве, которое не дает права местным властям отменять федеральные налоги, как Новый завет не отменяет Ветхого. Не говорят о малой вероятности нашествия на город сумасшедших миллионеров, которые кинутся вкладывать деньги в предварительно разоренные предприятия. Не вспоминают и то, что вложения в хайтэк бывают очень долгосрочные, а проблемы отопительного сезона и снабжения продуктами первой необходимости малоимущих горожан — дело срочное. А то облагодетельствованные могут и не дожить до светлого капиталистического будущего. Хотя, возможно, именно "их будет Царствие Небесное". И очень скоро.

Олег ЦЕПУРСКИЙ

Профессиональные перевозки сборных грузов россия тут 4 на сайте evrofura.ru

Полковник Юрий Кислый К ТЕРЕКУ НА БРОНЕ ОБРОНа

"НЕ ЗАБЫВАЙТЕ, ЗДЕСЬ — ЧЕЧНЯ!"

Страхуясь от огня чеченских зенитчиков, которым ничего не стоило под видом мирных пастухов проникнуть в Ногайскую степь, вертолет командующего Северо-Кавказским округом внутренних войск летел по-боевому. Заваливаясь на бок, стриг лопастям воздух над самыми гребнями песчаных бурунов. Стремительно подскакивал, чтобы через минуту ухнуть вниз с глубоким креном и завершить маневр вровень с линией электропередачи. И снова — прыгуном по воздушным горкам, максимально затрудняя ведение прицельного огня с земли.

Фотокор Олег Смирнов оторвался от иллюминатора и, пошевелив улыбкой щеточку усов, скольцевал большой и указательный пальцы над объективом своего "Никона", этим жестом как бы приглашая меня порадоваться с ним на пару: нормалек, летим над чеченской территорией. В глазах моего коллеги плясали чертики репортерского азарта.

У меня от сердца отлегло. Тремя днями раньше, когда мы в Ботлихском районе Дагестана отрабатывали очередной пункт редакционного плана-задания, Олег достал меня до самых печенок. Понесла, дескать, нелегкая в горы перед самым началом наземной операции в Чечне, теперь наверняка опоздаем к вводу войск, плакали уникальные кадры. Надобно заметить: Смирнов как фотокор-профессионал скроен на самый крутой манер, в тревожной командировке хлебом его не корми — дай только поработать на острие горячих событий. Ежели, не приведи Господь, застрянет на второстепенном направлении, а на главном в это время закручиваются серьезные боевые дела, утешать его бесполезно. Будет маяться, самоедствовать, а заодно изводить деликатными, но колкими упреками пишущего корреспондента-напарника, соблазнившего на пару-тройку деньков смотаться туда, где, по мнению Олега Олеговича, вряд ли повезет заснять ратные сюжеты в экстремальной обстановке. К счастью, на горных перевалах мы не задержались и уже второго октября догоняли вошедшие в Чечню колонны. Так что не пришлось мне шибко виниться перед Олегом за увод от главной темы фоторепортажей, продиктованной новым поворотом военных событий: вслед за Дагестаном — Чечня, на которую он, Смирнов, настроился, едва повеяло ветром войны в солярных выхлопах боевых машин, скапливавшихся у административной границы с мятежной республикой, в пороховой гари орудий, посылавших гостинцы бандитам, в разговорах офицеров о предстоящей кампании под знаком борьбы с терроризмом... В этом настрое я ощущал не только профессиональный интерес фронтового фоторепортера. Был у него и другой, не менее важный, психологический мотив, неодолимо влекущий в Чечню — на линию огня. В сентябре 96-го Олег наблюдал через фотообъектив и фиксировал на пленку терзавшие души реалии замирения с сепаратистами, в конце декабря на бээмпэшке в замыкании последней колонны 101-й бригады выезжал из Грозного, болея душой вместе с военными: "Дела не доделаны полностью, но мы уходим, уходим, уходим...". За державу обидно. А теперь армия и войска правопорядка возвращаются за отнятой победой. Доделать работу стража-волкодава, посаженного, было, на цепь — взять за горло наточившего клыки хищника. Решив подключиться с камерой к этой многотрудной работе (а как же иначе?), Олег четко определился со временем и местом. Успеть к началу операции — дело принципа. "И обязательно к софринцам поедем — больше никуда", — всю плешь проел мне этим требованием. Софринцы для Смирнова — особая бригада не только по ее боевому предназначению. Софринцы — боевые побратимы, с ними в январе 95-го он прошел не один круг грозненского ада. Впрочем, желания наши относительно выбора места работы в составе группировки внутренних войск полностью совпадали — держим путь в 21-ю ОБРОН...