Газета Завтра 315 (50 1999) - [12]

— Что хотят сделать немцы с Москвой?

Начальник ГРУ Голиков, плотный, с бритой, блестящий, как бильярдный шар, головой, раскрыл стоявший перед ним на столе портфель и достал из него зашнурованную папку.

— Наш источник сообщает, что Гитлер в кругу приглашенных генералов заявил: в случае захвата столицы он собирается перекрыть плотинами русла подмосковных рек и затопить Москву. Кроме этого, у убитых и пленных немцев стали при обыске находить вот такие приглашения, — и Голиков протянул небольшую открытку, на которой был изображен улыбающийся немецкий солдат на фоне Спасской башни Кремля. Над башней развевалось знамя со свастикой. — Приглашение на парад победы и праздничный ужин в Кремле. Самоуверенны, мерзавцы!

— Это все?

— Я был хотел, товарищ Сталин, показать вам еще один документ. Наши летчики три дня назад сбили немецкий почтовик. Он упал в лес, где его осмотрели партизаны. Был обнаружен портфель со штабными документами и передан нам. Среди них был и вот этот, — Голиков достал несколько листков с готическим, рубленным шрифтом. — Вот перевод к нему, — подал бумагу Голиков.

"...военный триумф германской армии был бы неполным без назидательной экзекуции большевистских вождей в центре захваченной Москвы, — вчитался он в середину текста. — Учитывая роль и значение для русских московского Кремля и примыкающей к нему Красной Площади, представляется своевременным и необходимым проведение здесь публичной казни политических и военных руководителей большевистской России. Наш фюрер выразил пожелание ввести этот элемент как часть торжественного парада германских войск на Красной Площади. Представляется следующий сценарий этой части. После торжественного прохождения войск на Красной Площади туда выводятся под конвоем захваченные большевистские вожди. На их глазах военными саперами производится подрыв стен Кремля как символа советского сопротивления, затем производится подрыв Мавзолея как символа большевизма. На руинах Мавзолея раскладывается костер из смоляных пород дерева, на котором сжигается мумия Ульянова-Ленина. По окончании кремации мумии на водруженных среди руин Мавзолея виселицах под барабанный бой производится повешение большевистских вождей. В случае пленения советского вождя Иосифа Сталина — его казнь должна стать завершающим элементом этого сценария..."

Сталин медленно поднял глаза на стоящих перед ним генералов. За последние годы ему неоднократно докладывали о готовящихся на него покушениях, заговорах против него, о планах его убийства, но никогда до этого он не держал в руках документ, подробно расписывающий его казнь. Даже у самых оголтелых его врагов не хватало смелости и цинизма расписать то, как он будет уничтожен. И вот теперь он держал в руках сценарий собственной смерти. Сценарий, написанный не каким-нибудь жалким "Бухарчиком" или трусливым затворником Троцким, а врагом, стоящим у самых стен Москвы, врагом, в чьих силах и решимости сомневаться не приходилось...

Он впился глазами в лица генералов. Как, почему они посмели принести такое ему? Что это: начало предательства, генеральская глупость или страшная попытка испытать его на прочность?! Он вглядывался в их глаза, пытаясь найти ответы на свои вопросы, но лица генералов оставались бесстрастными. Они ждали его реакции.

В его силах было вызвать Лаврентия и одной фразой уничтожить, стереть в порошок этих людей... Но что-то и тут сдерживало его гнев. Может быть, сознание того, что как-то подспудно уже давно догадывался, знал, что такой план существует, что сценарий его смерти уже расписан и доложен Гитлеру. И что враги, его написавшие, почти имеют на этот сценарий право... Потому что не он, а они стоят сегодня под Москвой и разглядывают в бинокли кремлевские звезды на горизонте!

...А может, Шапошников и Голиков по-своему отрезают ему пути к бегству, к перемирию с немцами, которое предлагал ему юркий швейцарец Гульфинсон?

Он вгляделся в лица генералов. И вдруг понял, что никогда не попадет в плен и никогда не пустит себе пулю в висок.

— Когда мы разгромим этих мерзавцев, мы будем их судить всем миром и по закону. И на этот суд мы пригласим все народы.

Сказал — и коротким жестом опять пригласил их к карте.

__ 8.30 - 10.00

Сталин шел по Красной площади, всматриваясь в очертания Мавзолея, словно пытаясь расшифровать в геометрии его строгих ступенчатых контуров некий тайный знак, ключ к неизвестному, близкому и грозному будущему.

Итак, враги готовят ему позорную казнь; впрочем, не только ему, но и всей Красной Республике, прообразу "земшарной республики Советов". И кажется, нет на земле никакой силы, которая бы спасла от гибели, неумолимо надвигающейся под звуки тевтонских боевых маршей. Кажется, некому уже противостоять танковым колоннам, режущим своими клиньями на части русское пространство, и Красный Всадник разрублен топором разгневанного Вотана. Словно и не было прежних времен, когда Красная Вера совершала невозможное, приводила в движение миллионные массы, когда командиры под Красными Знаменами вели к победе революционные полки; когда за считанные годы, словно в сказке, появилась сложнейшая, работающая, как часы, Красная Машина. В те времена люди, принадлежавшие к старому, уходящему миру, не могли понять, как возникали заводы, встававшие в глухой Тайге, магистрали, пересекавшие страну вдоль и поперек, как проложен Северный морской путь. Удивленно следили за полетами Чкалова и смотрели на фотографии, где Красное Знамя развевалось над Полюсом.