Газета Завтра 312 (47 1999) - [10]

Известное стремление "и невинность соблюсти, и капитал приобрести" всегда отличало деятельность "ЯБЛока". Поэтому сегодня, когда демократы и реформаторы в открытую выясняют главный предвыборный вопрос: кто из них больше украл — постоянные "яблочные" разговоры о приверженности "экономическим реформам", а также "идеалам демократии" и выглядят или детской хитростью, или совсем уж бесхитростным впадением в детство. Что, все "демократы" перепачкались в своей политике, а "ЯБЛоко" — не такое?

Злые языки не ленятся утверждать, что Явлинский пользуется эксклюзивной — финансовой, информационной и организационной — поддержкой со стороны известной "группы МОСТ" и оказывает оной ответные политические услуги. А интересы медиафинансовой империи меняют направление гораздо чаще, чем Янцзы свое русло. Припоминают, что в конце 1994 года, после известной коржаковско-захаровской операции "мордой в снег", Явлинский всячески поносил Ельцина за "войну в Чечне", заявляя, что никогда, ни за что российский президент не получит их поддержки. В 1996 году, накануне президентских выборов, когда состоялся "союз олигархов", эти заявления были благополучно забыты, а совсем недавно, в мае 1999 года, "ЯБЛоко" лишь пообещало поддержать решение начать процесс импичмента по вопросу о Чечне — чтобы "сохранить лицо".

Окончательно добитые августовским 1998 года дефолтом имени всё того же Кириенко "работники умственного труда" в крупных российских городах массово отвернулись от Явлинского и со, отдав свои избирательные симпатии не столько ОВР Лужкова–Шаймиева–Аушева, сколько Примакову лично. К тому же создание "партии региональной власти", гораздо более перспективного игрока на политическом поле, отвлекло от "ЯБЛока" внимание его основных спонсоров.

На этом фоне заявления руководителя избирательной кампании "ЯБЛока" Вячеслава Игрунова о том, будто их "фруктовое" объединение является сегодня лидером некоего "социал-либерального крыла политического спектра России", выглядят, мягко говоря, нереалистичными. А присоединение "со второго раза" к "ЯБЛоку" прекраснодушного "пожарного премьера", знатока отечественной поэзии и политработы, "мальчика в политике" при Ельцине, клявшегося в верности президенту, но ушедшего "вторым номером" к его вроде бы принципиальным противникам, не сильно поднимет шансы соратников Явлинского преодолеть пятипроцентный думский барьер. Зато, возможно, поднимет шансы Степашина освободить наконец-то из чеченского плена многострадального генерала Шпигуна — ведь теперь его "честное слово офицера" разделяет вся политическая яблокодабра…

Георгий СУДОВЦЕВ

Александр Лысков НАЕМНИКИ ГАЗПРОМА

Все-таки Рыжков-младший действительно млад. В обстановке комсомольского собрания думских будней, в праздной, мирной гурьбе сытых, довольных людей он смотрелся свежо и соло исполнял в тон. Но вот пришло время драки, предвыборного мордобития — и в первом же своем выступлении после поездки в провинцию, в глубинку, вскормившую его как политика, напитавшую его розовым соком, он сфальшивил. Сказал примерно следующее: провинция теперь всматривается не в партии-лидеры, будто бы скомпрометировавшие себя, а переносит свое внимание на второстепенные группировки с надеждой именно в них найти воплощение своих чаяний.

Желание далекое от действительности.

Приятный провинциализм Рыжкова, бывший на фоне циничной столичной элиты заметным, запоминающимся, после таких рассуждений стал провинциализмом в злом смысле этого слова.

Рыжков не сделался циником, сохранил непорочность, надеясь в традиционной шкале моральных ценностей противостоять политическим ровесникам вроде Немцова и Кириенко. Но принял правила их игры — безоглядную, безосновательную, порой наглую пропаганду. Но что для Немцова хорошо, то для Рыжкова смерть.

Конечно, знаковой фигурой он в НДР никогда не являлся. Несколько облагораживал Черномырдина своей свежестью, как видно, теперь навсегда утраченной. Но все же оставались надежды на стремительный, взрывной рост в боевых условиях выборов. Надежды не оправдались. Теперь "Наш дом" вновь становится традиционно черномырдинский, подкармливаемый Газпромом и ориентирующийся на властительное чиновничество.

При всей косноязычности Черномырдина, при всей невнятности его стиля все-таки удается вычленить из нагромождений нелепиц в его речах нечто, называемое генеральной линией партии, движения. Желание жить, действовать, а в невероятном случае успеха на выборах и вести страну по тем правилам, установкам, которые вели к личному благополучию самого Черномырдина и его эндээровцев в течение последних семи лет. Подобный ход вещей они называют консерватизмом. "Мы — консерваторы!” — изрекает Черномырдин. Как всегда, не очень-то представляя о чем говорит. Посмотрит в зеркало, прикинет — похож, и в микрофон произнесет. А коли никто другой из политиков не заявляет о себе так же громко и уверенно, то он и обобщающий вывод делает: консерваторы — это мы!

На самом деле, консерваторы — наиболее мудрые, дальновидные, классически образованные политики, приемлемые для большинства населения, кто желает жить хотя бы не хуже, чем сейчас. Крепкий хозяин на земле — консерватор. Мастеровитый рабочий — консерватор. Служащий интеллигент — консерватор. Это люди глубинные, в ранней молодости быстро и без осложнений переболевшие всякой внешней революционностью. Их души греет вековой опыт предков. А те политические деятели, которые выражают интересы таких людей, проникают в самую глубь созидательных процессов — обращаются к пракультуре, пускают в ход ее законсервированные термоядерные силы. И общество, внешне оставаясь неизменным, преобразуется в существе своем, как бы наливается соками по весне.