Газета Завтра 310 (45 1999) - [20]

— Как рад вас видеть! Как счастлив познакомиться! — воскликнул носитель этой фамилии. — Вы — большой талант! Знаменитость! Хочется сказать о вас словами Ленина о Толстом: “Какой матерый человечище! Кого рядом с ним можно поставить в Европе? Некого!” Я ознакомился с вашей драмой. Ребенок у вас, а мать хочет его отсудить. Так? Вот вам совет — ха-ха! — старого юридического прохиндея: не ходите в суд, как я не ходил на тринадцать вызовов, затягивайте дело, ссылайтесь на болезнь...

— У меня ее нет...

— Как это нет! У каждого порядочного человека всегда должно быть в запасе не меньше дюжины. Вот я, например, в любой момент могу доказать, что у меня ишиас, уремия, туберкулез, искривление позвоночника, повышенное внутричерепное давление, педикулез (вшивость), непроходимость, гонорея и даже внематочная беременность. Хотите, одолжу?

Словом, идет примерно такого рода светский разговор, как я представляю. “И вдруг, — пишет Минкин, — Нарусова говорит — поступила жалоба, что вы похители ребенка с целью удовлетворения своих извращенных...” Тут я впервые в жизни почувствовал, — продолжает журналист, — что у меня есть Государственная граница и что ее перешел враг”. Как он при этом сумел удержаться от того, чтобы тут же не превратить их обоих в собачье рагу, я не знаю...

Он даже нашел в себе силы спросить нардепку, откуда она это взяла. Нардепка ответила, не моргнув зеленым змеиным глазом:

— Это сообщила мне председатель Комитета женщин Алевтина Викторовна Апарина, коммунистка. Она и поручила мне разобраться в вашем деле. Вы же знаете, коммунисты не лгут. Они любят повторять слова Горького: “Ложь — религия рабов и хозяев”. У Апариной на вас целое досье.

Будучи рьяным антикоммунистом, Минкин, возможно, поверил, что все исходит от Апариной. Потому и не устроил рагу из супругов. И беседа мирно продолжалась, тем более, что за всем этим еще и стояла судьба сына. В ходе задушевной беседы муж Нарусовой, между прочим, обронил, что “когда-то подобрал оставшегося без работы бывшего Штирлица”. И вот бывший безработный Володя “рос, рос и вырос до главы правительства”. “Очевидно, — замечает журналист, — я должен был хорошенько понять, что имею дело не просто с пенсионером, а с крестным отцом г-на Путина”.

Несмотря на весь антикоммунизм, у Минкина хватило здравого рассудка на то, чтобы пожелать встретиться и поговорить с А.В.Апариной. Жена Собчака сделала все, что было в ее силах, чтобы помешать встрече. Но она все-таки состоялась. Алевтина Викторовна, с присущим коммунистам уважением к ясности, сказала Минкину:

— Никакого поручения Нарусовой относительно вас я никогда не давала. С матерью ребенка никогда не встречалась. Никакого досье на вас у нас не было и нет. Ни о каких грязных намерениях относительно мальчика ни от кого никогда не слышала и, естественно, никому не могла говорить.

На всякий случай Минкин еще и позвонил бывшей жене, спросил. Та ответила:

— Какой бред! Ничего подобного никогда никому не писала, не говорила и не могла сказать!

После этого А.Минкин направил в прокуратуру заявление о возбуждении уголовного дела против Нарусовой Л.Б. и Собчака А.А. за шантаж, клевету и оскорбление.

Я С МИНКИНЫМ не знаком, ни разу даже не видел его, люди мы очень разные: я русский коммунист, он, как почти все его соплеменники, которых я знаю, антисоветчик. У нас нет и, видимо, не может быть общих друзей, но у нас есть общие враги. Мы все-таки оба по эту сторону Госграницы, которую, как он пишет, перешел враг.

Я верю тому, что Минкин поведал, ибо я давно знаю, что такое Собчак, и только что прочитал сочинение Собчака о Сталине. Я верю ему так же, как Ю.Лужков, по его словам, верит недавним публикациям зарубежной прессы о “семье-банде” (“Зюддойче цайттунг”). Тогда именно Собчак первым выскочил на телеэкран:

— Я поражаюсь юридической безграмотности Лужкова. Только суд имеет на это право. А он до всякого суда заявляет, что верит, будто высокопоставленные лица совершали противоправные действия. Позор мэру Москвы!

Доктор юридических наук обнаружил здесь свою собственную юридическую безграмотность, которую, если учесть его возраст, следует признать выдающейся. Лужков сказал только, что он верит сообщениям прессы. А верить во что угодно никто никому запретить не может. Есть люди, которые до сих пор верят, что земля стоит на трех китах. Лившиц верит, что Ельцин великий политический деятель. Павел Бородин верит, что ему верят, будто он честный человек. И Бог с ним!.. По своему хроническому крепкоумию Собчак не различает двух совершенно разных вещей: я могу верить или не верить во что угодно, могу в чем угодно и даже публично обвинять или защищать, восхвалять кого угодно, но все это не влечет за собой никаких юридических последствий для объекта моего витийства, а решение суда по закону неукоснительно влечет за собой юридические последствия: оправдание, освобождение из неволи и т.п. или, наоборот, штаф, лишение свободы и т.п. В этом только и разница, но она — огромна!

Собчаковская точка зрения, что, мол, “только суд имеет право назвать преступника преступником”, утвердилась ныне в самых верхах наших правоохранительных органов и проникла в широкие массы. На днях в очередной раз в ходе позорной возни против Ю.Скуратова ее опять провозгласил заместитель Генерального прокурора Александр Розанов: “Только суд может признать человека виновным в том или ином преступлении”. Уважаемый, никто не может мне помешать объявить вас при желании невеждой и лакеем гнусного режима, но, к сожалению, после этих моих слов вас даже не снимут с работы.