Газета Завтра 304 (39 1999) - [38]

Андрей Поздеев слышал этот глухой, грозный гул века, знал имя тьмы, видел зло — в лицо. И дал ответ творчеством и судьбой.

Ему был присущ “скрытый героизм”, по слову Н.М.Чернышева.

Грани характера — благородная независимость, мужество и непреклонность в следовании предназначению художника, подвижнический труд, уединенный, мучительный и радостный, без огляда на “власть предержащих”, и, следовательно, без “заказов” без средств, без самого насущного порой. В любви и почитании ближних, товарищей “в искусстве дивном”, спасающих не раз от погибели. В отторжении и злоречии дальних, официоза республиканского, оглашающего свои приговоры, опускающего шлагбаум. И бессильного в слепоте заблуждений хоть на йоту изменить иль прервать, иль сломить взмах побега зеленого древа. Выбор был сделан однажды и без колебаний: добровольная аскеза, могущая отстоять главное, — духовную свободу, чистоту помыслов, бессмертное человеческое достоинство.

Шли годы, в сокровенной работе духа, отсекающего суету, открывающего свет неба.

И вот в 1993-м, в ноябре, — прорыв. В Москве, на Крымском валу открытие выставки. Экспозиция полотен Андрея Поздеева. Заслуга настойчивости организатора. Явление художника стране и миру в урочное время, в урочный час вызывает мысль о тайне духовного призвания.

Именно “здесь и теперь”, на рубеже столетий, на черте солнцеворота эпох, в решающие годины перелома исторических путей, в трудные лета России, к нам приходят, словно вестники грядущего, прежде неведомые творения прославленных мастеров, прежде незнаемые имена. Выставка живописных полотен Андрея Поздеева — одна из первых зарниц.

В апреле 1997 в мастерской-музее Сергея Тимофеевича Коненкова на Пушкинской площади представлен впервые монументальный графический эпос “Космогонии” — пророческий глагол, провидческое слово великого скульптора о предначертанных судьбах России — светильнике земли, светоче Вселенной. Исполняя волю отца, сын скульптора, Кирилл Сергеевич Коненков и его семья, хранили в тайне завещанное им собрание более полувека. Ныне — час пробил.

В июне 1997 открыта экспозиция творений Антона Николаевича Чиркова, свято преданного искусству, свято любящего Россию, ни единого раза не пошедшего на уступку совести, работавшего свободно для себя, замкнуто для всех, в образах исповедальной, трагедийной силы воплотившего свое “Верую!” Взошло новое имя художника, учителя, подвижника — через пятьдесят лет после кончины. И внуки выросли, и правнук подрос.

Через месяц, в июле, в залах на Старосадском, состоялось знакомство, посмертно, с полотнами ученика А.Чиркова, Юрия Васильевича Васильева, посвященными одной теме, — “Образы Вселенной”. Открытый внутреннему взору художника мир творимых Галактик, созвездий, комет, огненных велений Творца, будит воображение, расширяет сознание, напоминая, что бесконечность, безмерность пространств Космоса, — масштаб, достойный устремленного духа человека.

Этот “невещественный огнь” искусства, этот свет озаренного творчества, бьющий из глубин сердца народного, — родник и залог, опора и щит, упование и крепость России.

Доблестному имени — свой срок. Сказано в апостольские времена: “Каждого дело станет явным, потому что в огне открывается. И огонь испытывает дело каждого, каково оно есть. /Крнф.3.13/. Все сбылось. На краю всенародной беды вспыхнули кострами свидетельства духа и силы.

Восстань и живи, и свети, Россия, Отчизна-Матерь наша!

В отсветах горящего зарева, в грохоте незатихающих в памяти залпов броневых орудий свершилась встреча Москвы с искусством Андрея Поздеева, — ноябрь, 1993 г.

Казалось тогда — шар земной расколот до сердцевины, мрак и боль затопляют душу. И вот — залы выставки, золотисто-солнечный свет полотен, гармония композиций, музыкальный лад ритмов, окрыленная мысль — о неизреченной красоте Мироздания, о любви, торжествующей на кресте Голгофы, о вере побеждающей, животворящей. Луч негасимого Света, весть нечаянной Радости.

И через шесть лет, когда готовилась эта статья, тень войны вновь легла на страницу. Одно слово опаляет душу — Сербия! Вновь — черный смерч, произвол и насилие, власть беззакония, власть тьмы. Огонь, кровь, пепел. И вопреки всему и надо всем — неприступный свет искусства и веры.

Ибо есть они, неколебимые твердыни, свидетели славы и подвига народного, коим дано глаголами неизреченными возглашать присутствие безначальной Любви на земле.

В тот самый день, когда ураганный шквал снарядов и бомб обрушен был на города Югославии, в тот особо чтимый день литургического календаря, по всей России звучали колокола. Гром колоколов и песнопения молитвенников славили — “благодарным умом, благодарным сердцем, благодарными устами” — сияние Триипостасного Божества, Отца и сына и Святаго духа.

И множество людей в храмах склонялись пред вещей тайной и божественной красотой творения Андрея Рублева — “ТРОИЦА”.

Кажется, чем непроглядней мрак, чем жестче натиск тьмы, тем более необоримо, ярко и всеохватно это сияние горнего луча, это горение пламенеющих красок боговдохновенных образов мастера Древней Руси.