Газета Завтра 256 (43/1998) - [18]

Выходим из скита и направляемся в костницу. Переступаем порог, осеняем себя крестным знамением. Вдоль стен, на каменных выступах, рядами лежат человеческие черепа. Внизу, в темном холодном подвале, на больших полках сложены кости.

Молча стоим. Созерцаем печальный чертог бренности. Молимся об упокоении отошедших ко Господу подвижников. И, возможно, каждый — в меру своих духовных сил — чувствует в эту минуту несомненную реальность и грозную близость мистической Грани, отделяющей нас от иного, неведомого, потустороннего мира.

Многократно приходилось ощущать сию страшную Грань, и всегда милосердный Господь чудесно спасал от смерти…

Знойное лето 80-го. Прокаленные солнцем горы Копетдага. Гяурское ущелье, выходящее к туркмено-иранской границе. Иду по тропе, глядя под ноги и о чем-то задумавшись. Как бы случайно поднимаю голову и…

Прямо передо мной, на расстоянии метра, красавица-кобра толщиной в мужскую руку. Она уже в стойке, раздула капюшон и, как мне показалось, делает крохотные, едва уловимые возвратно-поступательные движения головой. Иными словами, бронзово-коричневая бестия уже должна была атаковать, но что-то ее удерживало. Точнее, Кто-то…

Увидев змею и не останавливаясь, я странным и совершенно непостижимым образом делаю молниеносное движение в сторону. Некая могучая сила легко переносит мое тело сквозь пространство: едва касаясь земли, в каком-то фантастическом полуполете-полуброске, дважды разворачиваюсь на 360 градусов и в результате оказываюсь примерно в двух с половиной метрах от застывшей змеи. Причем во время этого неуловимого, сверхчеловеческого пируэта, которому мог бы позавидовать даже такой гений каратэ, как Брюс Ли, успеваю посмотреть на идущую следом спутницу и спокойно сказать: "Осторожно! Кобра!"

Мы замерли. Грациозная королева змей как бы пристально разглядывала нас. Потом, очевидно, успокоилась: медленно сдула капюшон, плавно вышла из стойки и неспешно потекла по земле…

Будто вчера это случилось, а прошло уже 18 лет…

Закрывается дверь костницы. Благодарные паломники возвращаются из холодного подземелья в знойный афонский июнь. Уходим с легким сердцем, унося в душе радость и умиротворение. Монашеские останки не вызвали в нас тяжелого чувства. Напротив! Они свидетельствовали о славной победе, одержанной усопшими святогорцами. Эти доблестные витязи Господни совершили великий молитвенно-аскетический подвиг, устояли во Святом Православии, сокрушили греховные страсти, полки демонов, самого князя тьмы и обрели Вечное Спасение…

Опять вспоминается огромный трезубец вершины. Сижу на выступе среднего, самого высокого пика, у края пропасти, и созерцаю величественную, грандиозную панораму. Впереди — где-то там, в безмерной сизой дали, сливается с материком Афонский полуостров. Слева, далеко внизу, у подножия двухтысячника, красуется Сингитский залив, покрытый расплавленным золотом. Справа — безбрежный морской простор, окаймленный нежно-розовыми облаками. Подо мной — скалистый цирк. За ним — головокружительная бездна. Если пройти через вздыбленные глыбы немного в сторону и назад, закрепиться в камнях и заглянуть вниз, можно увидеть волнообразные зеленые склоны, живописно обрамляющие грозную вершину Святой Горы. Сзади, за храмом Преображения Господня, вершина, залитая сиянием заходящего солнца, отбрасывает на море тень в виде колоссальной пирамиды.

Легкие касания теплого ветра. Необозримые, бескрайние пространства. Незримые крылья надмирной Свободы. Даже не верится, что мы вторично поднялись на этот бытийный перевал…

Незаметно подкрадывается вечерняя прохлада. Делаем последние снимки и прощаемся с афонской вершиной. Надо быстрее спускаться к нашему лагерю, иначе безлунная ночь накроет нас на середине пути…

Недалеко от Великой Лавры преподобного Афанасия Афонского мы видели место его первой кельи. Поблизости, под сенью раскидистых крон, среди серых, невысоких, как бы вдавленных в землю скал, нам показывали руины древнеязыческих ритуальных сооружений. На одном пологом выступе вырезана целая серия магических знаков и формул, на другом — изображение какого-то идола, на третьем — солнечные часы. Через несколько метров в скале вырублен жертвенник для отсечения голов и желобок для стекания крови. Нетрудно представить, что чувствовали несчастные жертвы, обреченные на лютую смерть кровожадными демонопоклонниками. Рядом — каменные сидения жрецов. Левее — подобие неглубокого круглого каменного колодца, где топтали виноград. По нижнему стоку сок вытекал в специальную каменную емкость. Оттуда его разливали по сосудам и делали вино.

ПРОХОДИЛИ ВЕКА. Через три с лишним столетия после Рождества Христова на смену зашедшему в тупик, насквозь прогнившему, нравственно разложившемуся язычеству явилось спасительное Христианство. В Х веке преподобный Афанасий Афонский обнаружил здесь несметные полчища бесов и начал с ними решительную борьбу. Падшие, отверженные духи ожесточенно сопротивлялись. Делали все возможное, чтобы изгнать подвижника, но безуспешно. В конце концов они потерпели полное поражение и отступили. На Афоне воздвигли прекрасные храмы, скиты, монастыри. Святая Гора превратилась в общеправославный центр монашеской жизни и высочайшей церковной культуры. Но беспощадный враг рода человеческого не давал святогорцам передышки. Самоотверженные афониты, напрягая все силы, постоянно боролись за выживание. Даже во времена могущественной, более чем тысячелетней Византийской Империи Афон попадал под мощнейшие удары. Достаточно вспомнить варварский захват Святой Горы латинянами,участниками 4-го Крестового похода, в 1205-29 годах; разграбление и разрушение Афона каталонцами в 1307-39 годах; вторжение турок-османов в 1383-м и, наконец, начало многолетнего турецкого господства в 1424-м, еще до падения Константинополя…