Газета Завтра 247 (34/1998) - [26]

А.П. Руслан Имранович, до начала чеченской войны была понятна конструкция чеченского общества. Дудаев, далеко не доминирующий, утративший контроль над рядом районов, но державшийся на плаву. Антидудаевская оппозиция, достаточно дифференцированная: ваша группа поддержки, что-то осталось от Доку Завгаева, со времен Советского Союза, нарождающийся новый буржуазно-криминальный уклад со своими интересами и лидерами… Такая была диспозиция перед войной. Затем краткий миг стычки Дудаева с оппозицией, вмешался Савостьянов, вмешался Ельцин, пошло вторжение армии. Из этой войны Чечня вышла другой. Что теперь там происходит, какова диспозиция сил внутри современной Чечни?

Р.Х. К сожалению, до сих пор те, кто пишут статьи и ведут передачи о Чечне, или вообще ничего о ней не знают или специально искажают положение дел. Особенно грустно наблюдать, когда какие-то консультанты и советники президента выступают по чеченским темам. Создается впечатление, что их на Луну забросили, сказали, что вот это - Чечня… И вы тоже исходите из положения, что там есть лидеры, которые определяют политику, выражают какое-то общественное мнение. То есть вы следуете модели строения классического общества. Чечня после войны, во время войны - это общество не классическое. Потому что подавляющее большинство там живет жизнью, к которой не имеет отношения ни один из так называемых чеченских лидеров. Многие говорят, что вот, дескать, такой-то для нас бандит и грабитель, а для чеченцев он - национальный герой. Да ничего подобного. И для чеченцев он такой же бандит и грабитель. На сегодняшний день Масхадов избран вполне законно, подавляющим большинством голосов, я тоже выражал ему поддержку. В отличие даже от Дудаева, здесь сомнений никаких нет. Так же, как и в законности избрания парламента.Вот два законно избранных органа власти. Но вся проблема в том, что они не контролируют ситуацию. Правительство, назначенное президентом и парламентом, тоже не контролирует ситуацию. Сохранилось эта военная еще иерархия каких-то фронтов и т.д. Сам Масхадов говорил, что когда он отдавал приказ об освобождении Грозного, у него в подчинении было 1800 активных бойцов. Теперь их 50000. Те, кто отсиживался, те, кто занимался мелким воровством или грабежом, те, кто боялся присутствия федеральных сил и был далеко от Чечни, но оказался там из-за неладов с законом,- весь международный сброд оказался в Чечне. Конечно, прямо скажем, там действовали разные структуры, помимо МВД. Там и СКВО, там и Генштаб, там и ГРУ, там и ФСБ - у всех была своя своя агентурная сеть, мы же не дети. И какие они там кому дают инструкции - черт их знает. Что они получают от этого хаоса, какую рыбку ловят и зачем воду мутят - тоже непонятно. И потом, граница открыта для всех стран и Ближнего Востока, и Среднего, и Запада. А у каждой из них - своя разведка. Потом талибский фактор. Я, конечно, ничего не имею против любого религиозного течения, и этого в том числе, если это не в ущерб людям, обществу, их жизни и здоровью, не носит бесчеловечного, аморального характера. С ваххабитами тоже не все так просто. Когда в XVI веке знаменитый шейх аль-Ваххаб основывал свое учение, он исходил из необходимости определенного очищения ислама от наносных, вредных вещей и пропопведовал среди своих последователей веру, чистоту, справедливость. Но дело в том, что есть теоретическое, духовное основание учения, а есть его практическое воплощение, иногда очень далекое от духовных основ, попытка поставить их на службу каким-то политическим интересам. И поэтому большинство рядовых ваххабитов искренне верят в свою правоту. Но те, кто им подсказывает какую-то политическую линию на восстание против власти, свергнуть административные структуры, что власть может быть только религиозная, а другую надо отвергнуть - все это чистой воды политиканство, идущее против любых традиций. Ведь с геополитической точки зрения территория вокруг Каспия, Центральная Азия - это единый пласт, и активизация в нем ваххабитов, талибов происходит вполне осознанно в рамках главной задачи единственной современной сверхдержавы.

А.П. Руслан Имранович, пользуясь этой вот политической, исторической паузой, видите ли вы какой-то выход из тупика, в котором Рыбкин запрещает говорить о статусе Чечни, и русские политики не знают, кому они дают деньги: российской республике или независимому государству; не знают, как расценивать чеченский криминал: как факт агрессии или простую уголовщину? Не может же Масхадов опираться только на Турцию в обществе, где есть и Басаев, и Яндарбиев, другие полевые командиры? Не может же все это продолжаться долго. Как быть? Какая политика имеет перспективы? Не пора ли повторить слова Юлиуса Фучика: “Люди, будьте бдительны!”?

Р.Х. Александр Андреевич, должен сказать, что я не просто разочаровался в кавказской политике России - я ее просто не замечаю по причине отсутствия таковой. А без этого даже очень умный человек не может быть эффективно работающим государственным деятелем, будет работать только на себя, на свой клан, если угодно. Поэтому говорить с нынешними политиками можно о прибылях их банков или о том, где он проводил время, или как его встречал такой-то американский чиновник - все это мне лично неинтересно. Беда в том, что в этой системе власти - абсолютный политический вакуум. Сегодня во власти нет личностей, нет государственных мужей, все нивелированы до ничтожного уровня каких-то подносителей тарелок. Та же самая ситуация, которая была вокруг Калигулы или Нерона. Что же касается вашего вопроса, то, конечно, есть огромная боль за все, что происходит на моей Родине. Но я прекрасно понимаю, что принести мир в Чечню - значит, принести мир в Россию. Конечно, Масхадов не связан лично с какими-то зарубежными, турецкими или аравийскими разведками. Другое дело, что там, в наших южных регионах представлены спецслужбы разных государств. И что, они там только наблюдают за происходящим? Нет, ведут очень активную работу: вербуют население, дают средства за определенную линию действий, снабжают оружием и т.д. И если федеральные власти, если международное сообщество будут терпимо относиться к этому, то война прекращаться не будет. Нынешнее положение изолирует Чечню, представляет ее насквозь криминальным образованием, такой “пиратской республикой”, а федеральные власти уходят от своей ответственности за происходящее. Кому это выгодно, спрашивал я у чеченских “полевых командиров”. Ведь все идет к тому, что может повториться силовой вариант 1994 года, потому что в Москве очень многие, особенно военные, хотят реванша. Но дело даже не в них, а в том, что такая попытка может стать детонатором очень деструктивного процесса в самой России. Что греха таить, мало кто не понимает сегодня, что правление Ельцина привело всех нас к последней черте. Ясно, что это - самый слабый и неумелый правитель из всех, когда-либо существовавших в России. Он уничтожил все шансы, которые давала ему и стране история. И первый удар он нанес сам по себе, расстреляв в 93-м году парламент. Я полагаю, что если бы мы тогда достигли компромисса - ситуация была бы совсем другая. Мы бы выбрали другой экономический курс и, уверен, нынешних трудностей удалось бы избежать. О какой-то идиллии или процветании я не говорю, но страна бы стояла уже на выходе из той трудной социально-экономической ситуации, в которой она оказалась в начале 90-х годов. Мы бы не попали в плен к международным финансовым организациям, которым уже успели надоесть. Это что, секрет? Это секрет Полишинеля.