Газета Завтра 244 (31/1998) - [15]

Комплектация ВСБ и занятия в Академии находились под ежедневным контролем генерала - директора объекта. Внешне стройный, красивый и мужественный генерал вызывал к себе всеобщее уважение. При встрече с ним человек невольно подтягивался, а разговаривал по стойке “смирно”. Запомнилось одно из его посещений наших занятий: во время перерыва между занятиями мы выходили покурить в специально отведенное место. Генерал тоже курил вместе с нами. Так совпало, что в это время произошла смена часовых. Когда генерал возвращался, часовой потребовал пропуск. Генерал попросил одного из нас вынести его куртку из учебного зала. Увидев пропуск с фамилией и шифром “ПРОПУСК ВСЮДУ”, часовой побледнел и тихо произнес:

- Простите, товарищ генерал.

- Благодарю за бдительную службу, - сказал генерал и пожал ему руку. Часовой покраснел, чувствуя свою вину. По инструкции он обязан был знать владельцев таких пропусков в лицо.

Помню, как проверял меня Володин при назначении главным конструктором. Вошли в подземный каземат. Там хранились детали из ВВ, забракованные военпредством. Володин взял бракованный фокусирующий элемент и сильными ударами руки стал выбивать из него ВВ. Тогда я решил проверить, знает ли директор технику безопасности. Вытащил из кармана перочинный нож и предложил директору: “Ножом удобнее”.

Директор внимательно на меня посмотрел и закончил опасный эксперимент. Это была проверка на страх. Ровесник века, Константин Арсеньевич подавлял басмачество и оценивал людей с точки зрения военного человека. После службы в Красной Армии окончил Промышленную Академию. Таков был путь красных директоров.

Затем подошли к основаниям из ВВ, создающим сферическое обжатие центральной части снаряда. На них были чуть заметные извилистые микротрещины, окрашенные в фиолетовый цвет. Наличие микротрещин - неудачная конструкция. Склеивание поверхностей элементов к основаниям с разными коэффициентами усадки привело к наличию микротрещин при хранении. Пришлось менять конструкцию и дорабатывать задел в условиях серийного производства. Вот такие непростые задачи решали СКБ. Проверке на храбрость подвергался я и генералом Л.А. Петуховым. Поздно вечером зашел к нему в кабинет. Он был один, рассматривал почту. Поздоровавшись, сел в кресло у письменного стола. После длительного молчания, без всякой задней мысли, со вздохом произнес:

- Так тяжело, хоть стреляйся.

Петухов молча встал, прошел в комнату правительственной связи и вынес пистолет. Дал мне в руки и равнодушным голосом сказал:

- Стреляйся!

Слово не воробей. Машинально взял пистолет и в каком-то оцепенении поднес к виску. Щелкнул курок. Выстрела не последовало. Генерал спокойно взял у меня пистолет. Повернул барабан и выстрелил в сейф. Пуля застряла в толще металла. Бледный, на ватных ногах, я вышел из кабинета и поплелся домой. Всю “опасность” случившегося почувствовал и физически ощутил только на следующее утро. Патрон не был дослан в ствол пистолета. Генерал знал об этом и внимательно следил за моими действиями. Безопасность моей жизни гарантировалась полностью. Однако подленькое чувство страха долго меня не покидало. Иногда вспомнишь - мороз по коже.

С тех пор стал более внимательно следить за своими высказываниями.

В ОДИН ИЗ ПРИЕЗДОВ П. М. ЗЕРНОВА на объект Володин пожаловался ему на большой процент брака фокусирующих элементов. Такие жалобы были также и со стороны директора М.В. Проценко. Павел Михайлович поручил мне и Седакову решить эту проблему. Мы обратились в сектор газодинамики к Б.Н. Леденеву. После серии экспериментов допуски на размеры были расширены. Массовый брак прекратился. Создание двух ядерных центров (Саров и Снежинск) способствовало совершенствованию ядерного оружия. Конкуренция выявляла наиболее надежный и серийнопригодный образец.

Работал в экспертной комиссии под председательством членкора Академии наук СССР Самуила Борисовича Кормера (дядя Сэм - так мы его звали в своем кругу). Рассматривались конструкции двух ядерных зарядов генералов и академиков Е.А. Негина и Е.И. Забабахина. Когда Евгения Ивановича член комиссии спросил, какая точность их замеров при экспериментах, он ответил:

- Точность наших замеров, так же, как и ваших, находится в трехсигмовом диапазоне при неизвестной величине сигма, - моментально ответил академик.

Евгений Иванович отличался быстротой реакции и остротой ума, которые были свойственны гениальным людям.

Евгений Аркадьевич Негин на критику своих разработок отвечал своим излюбленным выражением: “Нельзя быть святее Папы Римского”.

Экспертная комиссия должна была определить и рекомендовать один из зарядов в серийное производство. В работе комиссии принимал участие будущий министр атомной промышленности Виктор Никитович Михайлов.

Теоретически расчеты и новизну конструкции заряда членам комиссии изложил Забабахин. Главный конструктор Б.В. Литвинов подробно рассказал о конструкции заряда. По газодинамическим и механическим параметрам заряды были одинаковы. Но конструкция основного заряда, предложенная Забабахиным, оказалась предпочтительнее теоретически. Теория и физика заряда была подтверждена натурными испытаниями. Оценка серийнопригодности, по методике СКБ, была выше для заряда НИИ-1011.