Газета Завтра 235 (22/1998) - [36]

После торжественного открытия в Киеве, матери городов русских, мы поплыли по Днепру. Естественно, первым после Киева пунктом на днепровском берегу для всех нас стала Тарасова гора, могила великого славянского поэта Тараса Григорьевича Шевченко. Сразу вспомнились его прочувствованные слова: “ Сердце болить, а розказувать треба: нехай бачать синиi внуки, що батька iх помилялись… не розмежованною останеться навiкi од моря i до моря — слованьска земля”… Почаще бы нам всем вспоминать эти строчки из шевченковских “Гайдамаков”… А мы их повторяли хором у могилы великого поэта, решив нашей небольшой русской компанией — Татьяна Петрова, Антон Васильев, главный редактор “Руси Державной” Андрей Печерский, Екатерина Васильева и я — помянуть Шевченко украинской горилкой… И пусть надолго останется у нас в памяти это поминание…

“Маршал Кошевой” плыл до Севастополя, строгое жюри обсуждало фильмы, журналисты брали интервью у Георгия Жженова и Владлена Давыдова, у Барбары Брыльской и Аристарха Ливанова… Вел свои дневниковые записи Валентин Курбатов, размышлял о судьбах России Александр Казинцев… Мне вспомнился так рано погибший талантливейший русский прозаик Петр Паламарчук… Его не хватало на нашем корабле. Это же его родной дед — маршал Кошевой, герой Великой Отечественной войны, чьим именем назван ныне иностранный незалежно-украинский теплоход… Шановни браты, будьте вы незалежны, но давайте жить вместе, как живет ныне объединенная Европа!

Николай Бурляев, как и наш корабль, преодолевал все преграды, все шлюзы и все шторма. Ему было тяжело. Но он был — подвижник, который на себя все это взвалил. И потому он побеждал…

Фото автора

Никита МИХАЛКОВ, председатель Союза кинематографистов России

— Я радуюсь тому, что набирает силу фестиваль “Золотой Витязь”. Это наш праздник. “Золотой Витязь” перестает быть оборонительным… Мы все дома. Мы должны строить — каждый на своем месте. И тогда то, что нам мешает, — развалится само. Не нужно ломать. Мы так много сломали, мы так много нанесли вреда самим себе, что сегодня мне кажется самым главным на этом фестивале то, что здесь показывают кино. Как много у нас фестивалей — и как мало фильмов. Как мало людей, которые понимают, что великий кинематограф неореализма в Италии в тяжелейшие годы после войны помогал людям выжить, помогал людям объединиться, а не выбивал из-под них почву. Мне очень дорого, что этот фестиваль “Золотой Витязь” наполнен новыми кинофильмами. Я хочу поздравить всех нас с седьмым фестивалем “Золотой Витязь”… Если бы у меня уже был готов фильм “Сибирский цирюльник”, я бы его тоже показал на фестивале. Один из актеров, снимавшихся в фильме, сейчас здесь, на фестивале — Петренко Алексей Васильевич, великий русский актер!.. Я очень надеюсь, что все эти десять дней на корабле пройдут успешно, и никто не потеряется, не упадет с корабля. Я знаю, что это такое. Впереди — тяжелая работа…

По поводу “Золотого Витязя”. За семь лет фестиваль изменился в лучшую сторону. Он перестал стоять со скорбно-обиженным лицом, он имеет свою позицию, собирает людей вокруг себя. Приезжают мастера, привозят свои картины из десятков стран. Самое-то главное в “Золотом Витязе” — кино. Часто фестивали превращаются в политические акции, в тусовки, в демонстрацию мод… А кино нет. Если в результате нынешнего фестиваля картины, которые получат призы, выйдут на экран и их узнают и полюбят зрители — это и есть главный результат “Золотого Витязя”. И дай Бог, чтобы было только так. Несколько картин с прошлых “Золотых Витязей”, которые были премированы, я их видел, они вошли в кинопрокат, они были признаны. И у нас, и за рубежом. Я надеюсь, так и будет.

— А как вы относитесь к молодому русскому кино? “Мытарь”, “Брат”, “Упырь” и другие малобюджетные фильмы молодых русских режиссеров…

— Знаете, после войны в Италии тоже было малобюджетное кино. Это итальянское малобюджетное кино выросло в великий неореализм. Почему? Потому что это кино было плоть от плоти своего народа. Своей национальной культуры. Своих традиций. А самое главное — своих жизненных проблем. То, что происходит в этом новом кино, — оно лишено вообще корневой системы. Это может быть — где угодно. От количества трупов сумма таланта не меняется. Поэтому, когда вы говорите про малобюджетное кино, конечно, это замечательно. Но только если это малобюджетное кино своей малобюджетностью собирается потрясти зрителя — это будет большая ошибка. На чем может держаться зрительский интерес? На шоке? Или пригласить знаменитого артиста, заплатить ему за полтора съемочных дня, а на остаток бюджета снимать людей с улицы. Что получится?

Я не против малобюджетного кино. Только эта малобюджетность должна давать результаты в душах тех людей, которые выходят после сеанса. Тогда оно будет иметь огромное значение. А пока малобюджетное кино будет существовать в рамках тех сюжетов, которые определяют такие фильмы, как “Тело будет предано земле, а старший мичман будет петь” или “Упырь”, или “Мытарь”, то я не вижу в нем смысла. Я посмотрел около тридцати подобных новых картин…

— То же вы думаете и о “Брате”? Своеобразном манифесте поколения?