Газета Завтра 227 (14/1998) - [11]

В то же время зарубежные страны, и прежде всего США, рассматривают космос как главную арену будущих боевых действий уже в начале XXI века. Это — одна из наиболее быстро развивающихся сфер, постепенно срастающаяся с околоземным воздушным пространством в единую операционную зону, которая оказывает все большее влияние на геополитическую обстановку, и, в конечном счете, диктует дальнейшее развитие вооружений и способы ведения вооруженной борьбы. Только слепые и бездарные российские госу- дарственные деятели и продажные генералы могут не видеть этого или делать вид, что не видят.

Американские политики и военные неоднократно высказывали мысль, что "кто владеет космосом, тот владеет миром" и делали все, чтобы обеспечить господство США в космосе. Вся их политика последних десятилетий ХХ века была направлена на достижение этой цели.

В результате объединения РВСН и ВКС армия потеряла не только важное средство обеспечения боевых действий, но и космодром "Байконур", на котором в ближайшее время 12000 военных специалистов должны быть заменены гражданскими специалистами, так как Казахстан не допустит передачи Байконура РВСН. Где взять одновременно столько специалистов, да и какой гражданский специалист поедет в Ленинск, где все развалено и разрушено? Потребуются большие расходы, чтобы подготовить и привлечь необходимое количество специалистов. Стоимость эксплуатации Байконура возрастает не менее, чем в 2-3 раза.

Объединение военных НИИ ВКС и РВСН, проведенное Министерством обороны крайне бездарно, сопровождается огромным ущербом. Так, например, только объединение ЦНИИ РВСН и ЦНИИ ВКС нанесло ущерб около 1 миллиарда деноминированных рублей. Этот ущерб складывается из следующего:

— в течение года, пока шли разговоры об объединении в ЦНИИ ВКС, обреченном на поглощение ЦНИИ РВСН, фактически никто не работал, все ждали;

— в ожидании своей судьбы разбежались наиболее способные и перспективные специалисты-офицеры в возрасте 30-40 лет и унесли с собой или уничтожили все свои наработки (методики, программы, информацию и т. д.), разорвали связи, то есть погибло очень многое из того, что было накоплено за последние 10-15 лет (в ЦНИИ РВСН эта тенденция также наблюдается, но в меньших масштабах);

— распались научные коллективы, члены которых либо разбежались, либо перетасованы без учета их специализаций по разным подразделениям, где они не смогут эффективно использовать свои знания и накопленный опыт;

— развалились лаборатории, ведшие экспериментальные исследования, лабораторное оборудование; вычислительные машины и другие средства, стоимость которых исчисляется сотнями миллионов деноминированных рублей, свалены в груды или выброшены на свалки, а теми, что остались, некому пользоваться.

В институтах, и особенно в ЦНИИ ВКС, остались лишь те, кому некуда деваться — офицеры, не имеющие квартир или не дослужившие до пенсии 1-2 года, да старики, в основном офицеры запаса. Молодого пополнения, которое могло бы через несколько лет заменить уходящих, нет.

Последний удар по офицерам-сотрудникам ЦНИИ ВКС после объединения с ЦНИИ РВСН нанесен жилищной проблемой. ЦНИИ ВКС строил для своих военнослужащих 112-квартирный дом. Однако в связи с объединением финансирование строительства было прекращено. В итоге строители в уплату за долги требуют более 40 процентов квартир, несколько квартир требует мэрия, несколько — коммунально-эксплутационная часть, несколько — Главное управление и т.д. В результате военнослужащим бывшего ЦНИИ ВКС осталось 23 квартиры из 112, но и это, по-видимому, еще не конец.

В институтах регулярно запаздывает, не менее, чем на 1-2 месяца, выплата зарплаты. в то же время начальник института Дворкин находит возможность отправить на лечение в США своего зама Б.Ученика, как будто в госпитале Вишневского лечат хуже. Лечение обошлось институту не менее, чем в 75 тысяч долларов.

Военных институтов в стране до реформы было около 50. Если везде объединение произошло таким образом, то, бедная наша страна, мы на нем потеряли весьма ощутимую часть военного бюджета (десятки миллиардов деноминированных рублей), близкую к его годовому размеру. Конечно, это не сразу почувствуется, но в дальнейшем это прогрессирующее отставание в области вооружений от западных, да и восточных стран, и необходимость вложения в оборону огромных дополнительных средств на восстановление разрушенного.

Падение уровня исследования в военных институтах наиболее наглядно видно на следующем примере: до начала реформ два упомянутых института ежегодно патентовали по нескольку сот изобретений, которые, как известно, являются мерилом передовых технологий. А в 1997 г. этими институтами не запатентовано уже ни одного изобретения, т.е. эти институты ничего нового не создали. Такое падение особенно разительно, например, в сравнении в США, которые в войне в Персидском заливе в 1991 году использовали около 70 новинок, а в 1998 году уже собирались применить около 210 новинок, особенно в области высокоточного оружия и технологии "Стелс".

Систематическая невыплата денежного содержания и зарплат сотрудникам институтов, уж не говоря о ничтожности этих выплат (в среднем офицер получает около 1 тысячи деноминированных рублей в месяц, а гражданский инженер — около 400 рублей, что в дореформенном исчислении равно примерно 70-75 и 25-30 рублям соответственно), вынуждает научных сотрудников (да и их начальников тоже) подрабатывать на стороне сторожами, грузчиками, строителями и т. п. Стыдно идти по рынку и наблюдать, как один кандидат технических наук торгует маслом, другой — семечками, третий — молоко развозит и т. п. Разве до высоких материй здесь? Неудивительно, что вся армия торгует чем ни попадя: оружием, обмундированием, бензином и т.д.