Газета Завтра 208 (47 1997) - [12]

А.П. Я назову другие методы, но здесь очень много смысловых неточностей, скажем, врастание во власть, врастание в рабство, врастание в безумие… Здесь очень важна точность формулировок, потому что нас столько раз обманывали, у нас было такое количество иллюзий, что больше с этой приблизительностью жить невозможно. Вы говорите о необходимости копить силы. Но наши с вами силы, Светлана Петровна, не в накоплении дивизий, не в накоплении спецорганов, не в накоплении патриотических банков. Наши силы в накоплении общественных настроений, накоплении народного доверия, которое дало нам депутатские мандаты, губернаторские посты и которое дальше либо станет спасать нас от репрессий, либо поведет к высшей власти в России. Наша трагедия сегодня в том, что общественное сознание отворачивается от нас, люди перестают нам верить, у них возникает глубокое разочарование. И мы не копим компромиссами наши силы мы их бездумно тратим, транжирим, и они распадаются, исчезают… Повторяю, у нас нет ничего, кроме доброго имени и того кредита доверия, который нам с 91-го отдавали люди. Когда на президиуме НПСР, членом которого я состою, обсуждали проблему “вотума”, я почти единственный, только Илюхин меня поддержал сказал, обращаясь к Зюганову, к Рыжкову, ко всем коллегам и товарищам моим: “Понимаете ли вы издержки, которые придется понести в результате отзыва этого “вотума недоверия”? Позитивные моменты очевидны. Парламентский час на ТВ ради Бога! Парламентская газета слава тебе, Господи! Бюджет скорректируем. Остаемся в Думе. Все так. Но кто отдает себе отчет в издержках, которые последуют за таким, в который уже раз, компромиссным решением?” И Зюганов ответил: “Издержки неизбежны в любом реальном деле”. Понималось ли вами тогда, что главными издержками принятого решения быть может, прагматически правильного будут разрушение иррациональных пластов народного сознания и разрушение того, что называется “вера”, и чем оперируют политики и вожди очень высокого полета. Народ трижды изумлялся поразительно комплиментарному отношению “красной” Думы к Черномырдину, к бюджету, к банкирам. Например, мы шли во власть, мы отдавали свои голоса “красным” губернаторам. Те выиграли в 22 регионах и полностью исчезли как “красные губернаторы”, их не видно и не слышно ни в Совете Федерации, ни в Думе. Они погружены в прагматические заботы и вынуждены играть по правилам, которые пишут для них министерство финансов и Чубайс. Я не вижу в их поступках ничего, что отличало бы их от Лужкова и Росселя. Более того, все они в один голос говорят, что их идеал идеал хозяйственника, идеал крупномасштабного завхоза…

С.Г. Хорошо, я согласна, что “врастание во власть” термин неудачный, мне самой он не нравится. Тогда постепенное овладение властью, маленькой и большой, на местах и в центре… А вопросы веры нам? Я тоже ею очень дорожу. Но нужно объяснять нашим сторонникам логику наших поступков. Нельзя строить политику на ультиматумах и демаршах, постоянном желании угодить публике. Каждый раз нужно думать о самом главном - что будет с нашим Отечеством, проиграет или выиграет Россия от наших шагов. Предвидеть, прогнозировать нужно, проникать в замыслы антинациональных сил. Что же касается вопроса о “не-вотуме”, на президиуме КПРФ я единственная выступала против “вотума”, потому что он в нынешней обстановке не имеет смысла. Почему? Потому что Конституция, тут я рассуждаю как юрист, дает Думе возможность объявить недоверие правительству. И такое недоверие имело бы смысл при другом принципе формирования правительства. Потому что единственная фигура, которая согласовывается с депутатским корпусом, это премьер. Все остальные члены правительства назначаются лично президентом, независимо от расстановки политических сил в парламенте. У нас колониальный тип демократии, авторитарное, по сути, государство. Из этого и нужно исходить.

Фактически наше недоверие правительству привело бы к отставке одного Черномырдина, а все остальные продолжали бы занимать свои места. Но что бы мы получали? Я не строю иллюзий на счет Черномырдина. Но посмотрите на тех инородцев, которые стоят за ним! Знаю, какую карту планировали разыграть руками депутатов. Мы должны были убрать Черномырдина, а нам на утверждение предложили бы фигуру, скажем, Немцова или Чубайса они одного поля ягода. Тут уж никаких компромиссов и близко быть не может мы отклоняем, и тогда распускается Дума, а господин Чубайс оказывается единственным полновластным распорядителем всех финансов и кредитов России, ведь он министр финансов, к тому же бюджета нет! Финансы страшная власть. Плюсы нашего недоверия это, конечно, красивый поступок: пожертвовать собой, пожертвовать Думой, и какая-то часть наших сторонников, подпевая ТВ, была бы очень довольна нашим героизмом. Но, уверяю вас, как только эти люди увидели бы, что положение в России еще больше ухудшилось, что начало действовать указное право, что финансы полностью в бесчестных руках наши сторонники обоснованно бы укорили нас: “Надо же, вы отдали Россию в безраздельную власть этим чудовищам… Мы-то внизу находились, многого не понимали. Но вы, политики, вы не имели права на эмоции, вы должны были семь раз отмерить, прежде чем резать…” А отрицательные последствия у нашего вотума недоверия существовали очень серьезные. Прежде всего роспуск Думы. Хотим мы или не хотим, но сегодня она единственный легальный противовес тому инородному прозападному режиму, который существует в России. Вот, говорят: комфортно им в Думе, хорошо устроились. Да, кабинет у меня красивый. Но я приведу всего три примера, чтобы вы поняли, как даже в рамках этой пресловутой Конституции, за которую так легкомысленно голосовал народ и которая не дает нам почти никаких полномочий, мы защищаем высшие государственные интересы России.